Лич не поверил своим ушам – ведь еще вчера француз вел себя как последний трус. Однако капитан остался верен избранной тактике.

– Любезен? А с чего мне с тобой любезничать? – возразил он и сплюнул, желая подчеркнуть свое презрение к нему.

– О, неужели не с чего? Честное слово, Том, ты ведешь себя на редкость вызывающе!

– Вызывающе! О‑го-го! Месье считает, что я веду себя вызывающе! Ты, как и все твои бравые сородичи, привык прятаться за чужие спины: пускай, мол, другие грызутся, а сам – в кусты.

– И ты действительно в этом уверен?

– Не слепой – вижу.

Тут в разговор решил вмешаться Уоган:

– Ну чего вы, в самом-то деле! Лучше вспомните про караван и помиритесь, как старые добрые береговые братья, – ради общего-то дела!

– Я этого только и жду, Уоган, – сказал де Берни. – Это мое самое искреннее желание… Вчера своими словами Том оскорбил мою честь. И если сейчас он возьмет их обратно, я готов все забыть.

Зная взбалмошный характер Лича, он очень надеялся, что капитан первый бросит ему вызов. И его надежда оправдалась.

– Его честь! – насмешливо воскликнул Лич. – Твою честь! Тебе ли говорить о чести!

Он расхохотался и подмигнул Уогану, чтобы тот разделил с ним радостный смех, прозвучавший как оскорбление.

Но здоровяк-ирландец, как ни странно, был серьезен. В его глазах мелькнула тревога. Хотя лицо казалось по-прежнему гордым, как и голос де Берни, когда француз спросил:

– Не скажешь ли, капитан, что это тебя эдак рассмешило?

– Ты, черт бы тебя побрал! Ты со своей честью, трус вонючий!

Мгновение спустя Лич пошатнулся, получив увесистую пощечину, которой неожиданно наградил его француз. Понимая, что дело зашло слишком далеко и слов Лича оказалось больше чем достаточно, де Берни проделал все так быстро, что Уоган и глазом не успел моргнуть.

Едва устояв на ногах, растерянный и взбешенный, Лич отступил на пару шагов. Его лицо побелело как полотно, глаза полыхнули дьявольским огнем. Он принялся расстегивать камзол.

– Клянусь всемогущим Господом! Сейчас я выпущу из тебя кишки, мерзкая гадина, чтоб ты знал!..

– Стой, капитан! Пресвятая Дева! Стой же! – крикнул Уоган.

Лич тут же набросился на него: