– Это навсегда, Андре?

– Навсегда, любимая. Навсегда, – ответил он с торжественностью, превратившей его слова в клятву.

Глава X Препятствие

Глава X

Препятствие

Граф Прованский, ставший после казни Людовика XVI регентом Франции, сидел за письменным столом у окна большой комнаты с низким потолком. Это помещение служило ему одновременно кабинетом, приемной и salon d’honneur. Деревянное шале в Хамме, которое по милости короля Пруссии было разрешено занять принцу, не отличалось обилием комнат. Его высочество на собственном горьком опыте познавал истину, гласящую, что друзья – привилегия богатых.

С ним остались очень немногие. Но и эти люди, mutatis mutandis,[202] находились в таком же бедственном положении. Они служили его высочеству и продолжали видеть в нем августейшую особу, потому что их судьба прямо зависела от его будущего.

Но, несмотря ни на что, самоуверенность принца оставалась неизменной, равно как и его дородность. Он сохранял прежнюю тучность вкупе с верой в себя и в свое предназначение. Располагая самыми скудными средствами, окруженный чуть ли не простолюдинами, его высочество поддерживал некое подобие государства. Он назначил четырех министров, которые вели его дела и вместе с двумя секретарями и четырьмя слугами составляли его ближайшее окружение, а также окружение его брата, графа д’Артуа, недавно прибывшего сюда из Маастрихта, где он находился под арестом за долги. Месье направил своих послов ко дворам всех монархов Европы и, желая ускорить неизбежное, ежедневно тратил долгие часы на письма собратьям-правителям, а также русской императрице Екатерине, на которую возлагал большие надежды. Один или два корреспондента его высочества милостиво одолжили ему немного денег.

Единственными дамами при этом мини-дворе были госпожа де Плугастель и мадемуазель де Керкадью. Муж первой и дядюшка второй в настоящее время исполняли обязанности секретарей при его высочестве. Графиня Прованская и ее сестра графиня д’Артуа остались, всеми забытые, в Турине, при дворе своего отца. Госпожа де Бальби, чья жизнерадостная натура не нашла никакого простора при скучном дворе его величества короля Сардинии и чьи сибаритские вкусы не позволили бы ей вынести спартанский образ жизни в Хамме, обосновалась в Брюсселе в ожидании лучших времен, которые, казалось, и не думали приближаться. Питая к ней искреннюю привязанность, его высочество не мог заставить себя послать за ней и обречь возлюбленную на тягостное пребывание в Вестфалии. Кроме того, весьма вероятно, что она могла и отказаться.