Агенты его высочества пишут из Англии, из России, из Австрии, отовсюду, что дело уже сдвинулось с мертвой точки. Д’Антрег подтвердит, насколько обширно, насколько решительно это движение, которое вскоре поставит революционеров на колени. Как раз сегодня утром д’Антрег получил донесение, что Англия присоединилась к антифранцузской коалиции. Это великая новость, если должным образом понять ее значение. До недавнего времени Питт считал, что может что-то выгадать на французской революции, подобно тому как Ришелье в 1640 году выгадал на английской, использовав кризис в соперничающей державе для возвеличения своей. И вот теперь из Лондона пришло известие, что республиканскому посланнику Шовелену[204] отказано в приеме при Сент-Джеймском дворе. Это означает, что Англия объявила республиканской Франции войну.

Так что воспряньте духом, мой дорогой Гаврийяк, – призвал в заключение регент. – Отложите решение, диктуемое преходящей нуждой. Если бы я только знал, насколько вы стеснены в средствах, я ни за что не согласился бы принимать вашу ценную помощь в качестве секретаря без вознаграждения. Д’Аваре учтет это на будущее. Займитесь этим делом немедленно, д’Аваре, чтобы финансовые трудности впредь не беспокоили нашего доброго Гаврийяка.

Смущенный, пристыженный господин де Керкадью все же не сразу отказался от дальнейшего сопротивления и дрогнувшим голосом запротестовал:

– Но, монсеньор, зная о недостатке средств у вас самого, я не могу принять…

Принц перебил его едва ли не сурово:

– Ни слова больше, сударь. Я только выполнил свой долг, лишив ревностного слугу серьезного предлога идти против моей воли.

Обескураженному господину де Керкадью оставалось лишь поклониться и признать себя побежденным. Стук в дверь поставил финальную точку в дискуссии, которую его высочество и так считал исчерпанной. Господин де Керкадью, отирая лоб, отошел в сторонку.

Плугастель открыл дверь. Вошедший слуга в простой ливрее тихонько что-то сказал графу. Тот повернулся к регенту и объявил неестественно торжественным голосом:

– Монсеньор, прибыл господин де Бац.

– Господин де Бац! – В восклицании принца прозвучало удивление. Его одутловатое лицо застыло, и он поджал полные чувственные губы. – Господин де Бац, – повторил он, на сей раз с ноткой презрения в голосе. – Стало быть, вернулся. И чего ради?

– Может быть, лучше пусть он сам ответит на этот вопрос, монсеньор? – осмелился предложить д’Антрег.

Водянистые глаза регента уставились на него из-под сдвинутых бровей. Потом его высочество осанисто повел плечами и обратился к Плугастелю: