В его тоне было столько желчи, что неприятно пораженный де Бац возразил ему довольно резко:

– О нет. Тут я с тобой не согласен. Временами судьба довольно жестоко насмехается над нами. Наше усердие заслуживает лучшего.

– О, я говорю не о вас и не о горстке преданных делу людей, которые рискуют жизнями здесь, в Париже. Я имел в виду этого толстого дурака в Хамме.

– Бог мой, Ла Гиш! Ты говоришь о регенте!

– Который однажды может стать королем Франции. Я вполне отдаю себе в этом отчет.

Де Бац нахмурился. Трудно сказать, чего было больше в его взгляде – негодования или недоумения.

– Ты, часом, не стал ли санкюлотом?

– У меня было такое искушение, когда пал Тулон.

Андре-Луи, во многом разделявший чувства барона, воскликнул с досадой:

– Тулон! Дался вам этот Тулон! Никак он не идет у вас из головы. Но вы же не будете отрицать, что в Тулоне фортуна сыграла с нами злую шутку?

– Буду. Злую шутку с нами сыграл граф Прованский. Ответственность за наше поражение я возлагаю только на него.

– На регента? Но это безумие!

Ла Гиш скривил губы.

– Вот как? Безумие? А вам известны факты? Вы знаете, что защитники Тулона несколько месяцев ждали приезда принца? Они хотели, чтобы он возглавил войска. Моде отправлял к его высочеству курьера за курьером. Уговаривал, торопил, объяснял, насколько присутствие принца воодушевит тех, кто поднял во имя него королевское знамя.

– Но в конце концов он же поехал, – напомнил Андре-Луи.

– Поехал, когда было уже слишком поздно. Да и то лишь потому, что я пристыдил его. Он отправился в Тулон в тот самый момент, когда роялисты, устав сопротивляться, смирились со своим поражением. Их обескуражило безразличие принца к героизму своих сторонников и к их страданиям. Об этом безразличии весьма красноречиво свидетельствовало отсутствие главы дома, под знаменем которого они шли умирать. И воля к победе постепенно покинула их.

Барон все же попытался защитить своего принца:

– Вероятно, он просто не мог уехать из Хамма раньше. Как можно судить его, не зная причин задержки?

– Вышло так, что я их как раз знаю. Регента удерживала в Хамме женщина. Банальная любовная связь оказалась для этого неповоротливого кретина важнее долга и всей крови, которая за него лилась.

– Вы сошли с ума, Ла Гиш!