Снова послышался стук в дверь – более громкий, чем раньше.

– Заходите к нам, – сказал Коста.

Последовала пауза длительностью одна или две секунды, пока тот, кто находился за порогом, размышлял над необычной фразой, а затем дверь открылась и в комнату робко зашла молодая женщина, которую Ямина не раз видела в числе придворных.

– Мне поручили сообщить, что моя госпожа хочет поговорить с Яминой, и немедленно, – сказала она.

Ямина посмотрела на принца, а затем, понимая, что задерживаться в подобном случае не следует (и уж тем более не следует проявлять непослушание), взяла кусок материи и вытерла масло со своих рук. Не произнеся ни слова, она вышла из комнаты и пошла по коридору, предчувствуя что-то неладное.

Император в последнее время довольно часто вызывал ее к себе, и это даже заставляло ее беспокоиться. Он потребовал ее присутствия рядом с ним во время прибытия генуэзских кораблей. Более того, он не взял тогда с собой свою сожительницу. Ее, Ямину, он с собой взял, а Елену – нет. Ямина понимала, что подумали и почувствовали люди, когда увидели ее. А еще она осознала – с неоспоримым удовлетворением, – что он хотел, чтобы его видели в компании с такой женщиной, которой можно завидовать и которую можно жаждать. Император хотя и представитель Бога на земле, но он также и мужчина…

Ямину позвали от имени Елены, но то, что место, куда ее сейчас вели, оказалось тронным залом дворца, дало Ямине основания полагать, что сожительница императора будет не одна. Она предположила, что там ее ждет и император, и, к своему смущению, была вынуждена признаться себе, что мысль об этом вызвала не только приятное волнение, но и тревогу. Над ее принцем нависла тень какой-то опасности, но пока не было понятно, какой именно.

Чтобы узнать побольше и понять суть этой опасности, ей было необходимо пообщаться с теми, от кого эта опасность могла исходить. Она расправила на ходу плечи, слегка выгнула спину и, чуть-чуть замедлив шаг, стала уделять больше внимания движениям своих бедер.

Сопровождающая ее женщина подошла к узкой деревянной двери, которая, как вспомнила Ямина, вела в дальнюю часть огромного тронного зала, а именно в пространство за помостом, на котором стоял трон. Она открыла эту дверь и отступила в сторону, чтобы Ямина прошла внутрь одна.

Ямина услышала, как эхо ее шагов устремляется, словно стайка перепуганных птичек, к куполообразному потолку. Она увидела перед собой трон, конструкция которого всегда казалась ей дурацкой. Вокруг обитых роскошной материей сиденья и спинки находились четыре каменных столба с замысловатой резьбой. На вершине этих столбов, поддерживая купол из полированной бронзы, который был своего рода крышей для трона и при этом подчеркивал имперское величие того, кто на этом троне сидел, виднелись четыре голубки, вырезанные из белого мрамора. Из всех шикарных украшений, которые все еще имелись во дворце, то есть тех, которые не были разграблены крестоносцами, захватившими город два с половиной столетия назад, этот трон всегда казался Ямине самым нелепым.