– Мы должны дать ему остыть, – сказал он, говоря о стволе так, как говорил бы отец, переживающий о благополучии своего любимого сына. – А пока что мы будем стрелять только из остальных бомбард – до завтрашнего дня, хорошо?

Вдруг осознав, что, говоря сейчас с султаном, он скорее распоряжается, чем получает распоряжения, Орбан, поспешно сменив интонацию, превратил свою последнюю фразу в вопрос.

Даже не посмотрев на своего оружейника, Мехмед отрицательно покачал головой.

– Стены Иерихона, говорил ты. Ты обещал мне, что это твое орудие повалило бы даже стены Иерихона. Поэтому пробей мне дорогу через стену Феодосия.

Поставленный на место таким ответом, венгр поспешил к своему шедевру и лично проконтролировал загрузку в него еще одного ядра, изготовленного из серого камня и, пожалуй, не уступавшего по размерам свернувшемуся калачиком медведю. Когда все было готово, Орбан снова приблизился к султану и попросил его хотя бы отойти на безопасное расстояние, но Мехмед остался стоять там, где и стоял, как будто он не услышал слов своего оружейника.

Был отдан приказ произвести выстрел, и молодой артиллерист, голый по пояс и обливающийся потом, поднес на длинной палке фитиль к отверстию в задней части ствола. Ствол с оглушительным грохотом дернулся и раскололся во время выстрела на дюжину кусков, которые разлетелись во всех направлениях. Почти все те, кого не убили и не поранили эти куски темно-красного металла, были сбиты с ног ударной волной. На несколько секунд воцарилось ошеломленное молчание, а затем те, кто остался в живых, с трудом поднялись на ноги, чувствуя, как звенит в ушах и как бешено колотятся сердца.

Мехмед был среди тех немногих, кому удалось удержаться на ногах, и люди, бросившиеся к своему султану со всех сторон, с удивлением отметили про себя, что он вообще никак не пострадал. Оттолкнув своих приближенных в сторону, султан подбежал к тому, что осталось от бомбарды. Вся ее прислуга, то есть две дюжины душ, превратилась в кровавые куски плоти, клочья волос и обрывки одежды. Оружейника Орбана рассекло на две части. Мехмед посмотрел сверху вниз на безжизненные глаза венгра, которые таращились в небо с удивительно умиротворенным и бесстрастным выражением, и не почувствовал ничего, кроме разочарования.

Вдруг раздались громкие крики, и султан отвел свой взгляд от бездыханного тела Орбана, чтобы посмотреть, кто это орет и почему. Он увидел, что все его люди смотрят не на мертвых артиллеристов и не на обломки бомбарды, а на стену города. В ней возле ворот Святого Романа – центрального пункта в древних оборонительных сооружениях Константинополя, обращенных к суше, – появилась огромная брешь, ставшая результатом последнего выдоха умирающей бомбарды. Были видны также фигуры мужчин и женщин, бегущим к бреши и, по-видимому, намеревающихся начать ее заделывать.