Straight Outta Compton оказал настолько сильное воздействие большей частью потому, что он давал подросткам из пригорода вуайеристическое представление о гетто, но также и потому, что он выражал гнев по поводу того, чем стали некоторые части Лос-Анджелеса в 1980-х. Альбом сделал Комптон международным символом городского развала и нигилизма. СМИ называли Комптон «трущобами», его известность после появления Straight Outta Compton привела к тому, что он стал запретным районом.

Это партизанско-гангстерская война разразилась не среди мрачных модернистских башен Квинсбриджа, нет, она имела место в пригороде. Вторая Большая миграция привела тысячи афроамериканских семей в Южную Калифорнию во время Второй мировой и сразу после нее. Уставшие от плохих жилищных условий Южного Централа или Уоттса, они хотели приятный дом в пригородах не меньше, чем кто-либо еще.

Барьеры на пути к этой мечте были столь высоки, а жизнь в Южном Централе столь неприятной, что они были готовы платить больше за дом в месте вроде Комптона или Гриншо, чем представители белого рабочего класса. Комптон в конце 1940-х и в 1950-х был таким же белым, как большинство пригородов (краткое время он был домом Джорджа Буша и его семьи в 1949-м, когда будущий президент работал продавцом нефтяного оборудования в Dresser Industries). Некоторые белые домовладельцы были избиты своими же белыми соседями за то, что те обратились к риелторам, работающим с черными клиентами. Когда Альфред и Лукелла Джексон разгружали свой грузовичок в Комптоне в 1953-м, их атаковала толпа белых. Им пришлось защищать себя парой «кольтов» сорок пятого калибра и двенадцатизарядным короткоствольным ружьем. Повсюду белые банды жгли кресты на лужайках, портили дома и атаковали потенциальных черных покупателей[506].

Всюду, где только появлялись афроамериканцы, повторялся один и тот же сценарий. Идея того, что покупатели недвижимости из числа черных приводят к снижению цен, становилась самоисполняющимся пророчеством, ведь белые жители немедленно начинали панически избавляться от домов. И это в свою очередь приводило к тому, что большее количество афроамериканцев получало возможность сбежать из центра города. К 1960-м черные составляли 40 % населения Комптона; приходящие в ужас обозреватели смотрели на такие пригороды, как на объект атаки со стороны «расползающегося гетто»: центр города неким образом просачивался в белые анклавы. Однако на самом деле происходило нечто противоположное: Комптон был для афроамериканцев возможностью сбежать из центра в той же степени, как и для белых. Они были профессионалами, офисными работниками, мелкими предпринимателями, рабочими с фабрик и медицинскими сестрами. Дети афроамериканцев ходили в хорошие школы, а затем поступали в университеты вроде Калифорнийского и Беркли. Дома их были просторными, придомовые сады – ухоженными; у них столь же часто имелись катера и микроавтобусы для выездов на пикники. К искреннему удивлению многих белых, черные обитатели пригородов вели себя подобно всем остальным. В 1960-х Комптон успешно доказывал, что может существовать расово смешанный пригород в стране, где 95 % обитателей пригородных территорий имели европейское происхождение. «В кои-то веки, – сказал один из комптонских афроамериканцев, – негр не переехал в трущобы; в кои-то веки он перебрался жить в хороший дом»[507].