Монетизируя природу, мы начинаем видеть ее ценность. Отказываясь уделять ей внимание, мы вынуждены, набивая шишки, понимать, насколько города зависят от их экологии. Новый Орлеан заплатил за уничтожение болот в окрестностях в 2005 году, когда по нему ударило катастрофическое наводнение. В тот же самый год в Мумбаи пожалели о ликвидации сорока квадратных километров мангровых лесов, естественного барьера между сушей и морем, – когда и этот город затопило. Во время стремительной урбанизации Бангалора температура в городе поднялась на 2,5 °C и начались частые наводнения – результат как уничтожения 88 % зелени в городе, так и 79 % болот. Луисвилль, штат Кентукки, – один из наиболее страдающих от жары городов в США, температура в центре там может быть на 10 °C выше, чем в пригородах, а объясняется это тем, что растительность в центре покрывает жалкие 8 % территории. Городу требуется сажать сотни тысяч деревьев в год, чтобы справиться с температурой; но на данный момент бизнес Луисвилля не высказывает охоты заниматься этим.

Перед лицом суперштормов последнего времени выяснилось, что многослойная бетонная «покрышка» современных городов и пригородов не позволяет им избавляться от излишков дождевой воды. Чикаго, Берлину и Шанхаю пришлось научиться (кое-кому заново), как создавать естественные гидрологические схемы, чтобы избежать наводнений. Деревья и тут совершенно необходимы, поскольку они могут поглощать большое количество влаги. Можно использовать сады на крышах, как в районе Шанхая Линьян, городские болота, пористые тротуары, биосвейлы – системы очистки с участием болотных растений, а также дождевые сады как исполинские губки, которые будут впитывать излишек дождевой воды, а потом медленно отдавать ее. Вода фильтруется в водоносные слои или реки или постепенно испаряется в атмосферу, попутно охлаждая перегретый город. Потребность – избавиться от наводнений; побочным продуктом будет больше деревьев и цветников, водоемов и контролируемых болот, которые благотворно влияют на здоровье человека и на биоразнообразие. Во многих развивающихся частях мира биоразнообразие до некоторой степени поддерживалось распространением в городах сельского хозяйства; особенно это заметно там, где производство пищи в сельской местности не успевало за ходом перемен. В Гаване 90 % фруктов и овощей выращивают на 200 organopónicos, органических городских фермах, которые начали создавать после развала советского блока в 1991 году, обрушившего попутно кубинский импорт продовольствия и удобрений. Organopónicos занимают 12 % городской территории, они часто втиснуты между уродливыми высотными домами густонаселенных районов Гаваны[560].