Исчезли, оставив след не больше того, который сама она оставит в этом мире, подумала Ампаро, и эта мысль принесла ей утешение. Только в мирах, не похожих на этот, что-то могло длиться вечно. Ее ночь с Тангейзером принадлежала одному из таких миров. Она была и не была и будет всегда. Только мгновения красоты награждались бессмертием. Все остальное, вместе взятое, — все тщеславные устремления, ради которых столь многие трудились и гибли, — не могло претендовать даже на магию грезы. Она снова легла на скалу, лодки были позабыты. Она глядела на небесный свод. Неужели звездам тоже суждено исчезнуть в какой-нибудь из дней? Она спросит об этом Тангейзера, когда они увидятся в следующий раз, потому что, несмотря на мрачные ожидания, она знала, что они увидятся. Как-нибудь. Где-нибудь.

* * *

Борс в эту ночь добровольно вызвался стоять на часах у Калькаракских ворот. Поскольку графиня безжалостно отчитала его за, по общему признанию, недопустимую слабость, он отказался от опиума, и с тех пор сон совершенно покинул его. Даже бренди обеспечивало лишь жалкое подобие сна. И снова удалось доказать, что, если добродетель сама по себе редко является наградой, иногда она служит источником некой иной благости, ведь если бы он валялся одурманенный в своей постели, он пропустил бы последний поворот этого удивительного сюжета.

Горячий сырой ветер из Туниса разогнал туман, и первое, что он увидел, — конвой из почти безлюдных баркасов, скользящих по проливу; баркасы вдруг неожиданно повернули к противоположному берегу, находящемуся всего в шести сотнях футов на другой стороне Калькаракского залива, который был сейчас окутан туманом.

В следующий момент по улицам прошла процессия с зажженными факелами, и возглавлял процессию сам Ла Валлетт. Борс проверил запальный фитиль своего мушкета и раздул уголь. Боковые ворота заскрипели внизу, открываясь. Борс наблюдал, как отряд Ла Валлетта выходит и направляется к берегу. Старки, Ромегас, дель Монте и целая толпа балифов. Можно подумать, будто в любой момент ожидают прибытия самого Папы.

Затем из тумана выскользнули баркасы, словно вернувшиеся из какого-то ближайшего потустороннего мира, расположенного за гранью мира привычного: они оказались битком набиты вооруженными людьми в доспехах. Сотнями людей. Каждый призрачный корабль выгружал своих пассажиров и снова уходил на другой берег залива, чтобы возвратиться с новым отрядом людей и их снаряжением. Новые войска прибывали в Эль-Борго через Калькаракские ворота.

Борс скатился по ступенькам и остановил одного из вновь прибывших воинов, проходившего мимо. Человека из подкрепления звали Гомес. Четыре галеры, присланные доном Гарсией Толедским, прибыли из Мессины и пару дней назад выгрузили долгожданную подмогу, во главе с Мельхиором де Робле, на северо-западном побережье Мальты. Они разместились в Мдине и отправили гонца к Ла Валлетту. Вскоре по счастливой случайности спустился летний туман, под прикрытием которого они добрались до Эль-Борго, обогнув с юга турецкий лагерь и пройдя по склону горы Сан-Сальваторе на дальний берег залива Калькара. Все смелые воины: сорок два рыцаря ордена, двадцать итальянских джентльменов удачи, плюс три германца и два англичанина той же породы, пятьдесят нанятых артиллеристов и шесть сотен испанских императорских пехотинцев. Едва ли это было похоже на те двадцать тысяч, на которые они надеялись, но Ла Валлетт приветствовал их как героев, каковыми они, собственно, и являлись.