— Могу также заверить вас, — продолжал Людовико, — что его святейшество Папа Пий предпринимает все, что в его силах, пытаясь облегчить нашу участь. — Он заметил, что его слова «нашей» и «нашу» прошли без всяких неодобрительных замечаний. — Его святейшество Папа призвал всех достойных итальянских рыцарей оказать помощь ордену, в особенности рыцарей Санто-Стефано.

Ряд возмущенных реплик не удалось заглушить. Орден Санто-Стефано, грубо скопированный с Религии, был основан всего четыре года назад самим Папой и его дальним родственником Козимо Медичи.[88] Госпитальеры считали его, пусть и не совсем справедливо, шайкой обрюзгших богачей, едва ли способных вскарабкаться в седло.

— Наверное, они пришлют нам в помощь какую-нибудь картину, — проворчал дель Монте.

Послышались одобрительные смешки, Людовико улыбнулся вместе со всеми. Настал момент использовать первый инструмент из нескольких, какими его вооружили перед отъездом из Рима Папа Пий и Микеле Гислери. Он взял с коленей кожаный футляр, побывавший в папских руках, и передал его Ла Валлетту, который тотчас узнал круглую свинцовую печать, обозначающую апостольское послание высочайшей важности.

— Когда настанет нужный момент, — произнес Людовико, — его святейшество надеется, что это окажет действие более могучее, чем пушки.

Ла Валлетт в благоговейной тишине сломал свинцовую печать и вынул лежавший внутри пергамент. На красном воске, каким было запечатано послание, виднелся отпечаток «кольца рыбака». Он сломал и эту печать и развернул пергамент. Совет ждал, пока он прочтет. Ла Валлетт, заметно тронутый, в самом деле был даже слишком тронут, чтобы говорить, он передал документ Оливеру Старки, сидевшему справа от него. Старки пробежал глазами латинский текст и кашлянул, прочищая горло.

— Это булла, датированная восьмым июня, она гарантирует отпущение всех грехов всем христианам, которые падут в войне с мусульманами, братьям ордена, солдатам, рабам, гражданским лицам, женщинам. Всем.

За столом взволнованно зашумели. Булла означала, что каждому мужчине, женщине или ребенку, погибшему в битве за Мальту, гарантируется освобождение от всех краткосрочных наказаний за грехи, какими бы эти грехи ни были. На людей, которые лучше некуда были знакомы со всеми возможными трудностями, мучениями и страданиями, новость, что после смерти они ни часа не проведут в тяжких муках чистилища — вместо того, чтобы оставаться там столетиями, как большинство из них ожидало, — окажет такое воздействие, какое трудно даже представить.

— Его святейшество в своей мудрости глядит куда дальше, чем доступно нам, — сказал Ла Валлетт. — Это стоит пяти тысяч воинов, хотя я совершаю преступление, назначая цену за подобную милость.