— Тогда почему?

По мнению Тангейзера, сейчас был не подходящий момент перечислять преступления Людовико. Мальчик узнает о них в свое время, но не сегодня.

— Я убил его, потому что на то была воля судьбы, — сказал он.

Орланду выслушал эти слова, и, должно быть, Тангейзер недооценил его, поскольку мальчика устроил его ответ, по крайней мере сейчас. В любом случае, само по себе утверждение было достаточно правдивым. Орланду произнес:

— Если мой отец был предателем, прогнившим до мозга костей, а во мне течет его кровь, стану ли я тоже лживым предателем?

— Я как-то уже говорил тебе, что дело не в крови, а в том, как мы идем по жизни. Мы с тобой прошли вместе пару миль, и, поверь мне, в твоей душе нет ничего лживого и прогнившего.

Ответ устроил Орланду и на этот раз. Затем он спросил:

— А мы пройдем вместе еще сколько-нибудь миль?

Тангейзер ощутил, как сжалось сердце, ему хотелось ответить: «До самого конца». Но он не мог давать обещания без уверенности, что сможет его сдержать. Поэтому он ответил:

— Посмотрим.

Потом он улыбнулся, и мальчик улыбнулся в ответ. И снова все стало хорошо.

Над гребнями холмов взмывали в небо и взрывались ракеты, церковные колокола звонили. Тангейзер кивнул головой.

— Едем в Мдину, Карла уже заждалась. — Одна мысль пришла ему на ум. — Кстати, а мое кольцо все еще у тебя? Золотое кольцо?

Орланду кивнул.

— Конечно.

Тангейзер протянул руку.

— Тогда отдай его мне. Без золота я ощущаю себя полуголым.

* * *

Карла сидела во мраке дома Мандука. Несмотря на всеобщее веселье на улицах, она ощущала себя одинокой. Дон Игнасио умер. Он был похоронен в фамильном склепе Мандука в соборе Святого Павла. На похоронах присутствовал один-единственный человек, дворецкий Руджеро, который был теперь ее дворецким. Руджеро умолял ее простить его за дела и грехи, совершенные много лет назад, и Карла простила его, искренне и полностью, потому что слишком много ужасов нынешних было порождено ужасами прошлого, и Руджеро упал на колени и целовал ей руки, а потом она отослала его. Она простила и своего отца, и грусть переполняла ее, потому что он умер без друзей, в одиночестве, — так не должно было случиться. Руджеро сказал ей, что этот дом, и земли отца в долине Паулес, и его доходы от кораблей, и золото теперь принадлежат ей. Известие удивило ее, но никак не тронуло.

Этот дом подавлял ее. Призраки тех, кто прожил здесь жизнь в лишенном любви убожестве, наполняли комнаты. На закате дня Карла вышла в обнесенный стеной сад и остановилась в вытянутой тени апельсинового дерева. Сегодня был праздник Рождества Богородицы и суббота, поэтому на первых десяти бусинах своего «розария» она будет размышлять о таинстве Благовещения, когда архангел Гавриил явился к Марии и возвестил ей, что она родит Сына Божьего. Это было одно из самых радостных таинств, наверное, оно утешит ее. Карла опустилась на колени в траве, поцеловала распятие на четках. Она перекрестилась и начала с «Верую».