Гриманд ждал благоприятного момента, а появление на свет маленькой девочки развеяло его мрачные мысли. По крайней мере, на время. Карла окончательно завоевала его сердце, но он надеялся, что его лицо поможет скрыть этот факт. Интересно, догадалась ли мать? Она сама и ее ремесло по-прежнему завораживали короля воров. Мать видела его насквозь. Она отказывалась принимать от него что-либо, кроме хлеба насущного. Алис научила его всему, что знала, но Гриманд не мог жить такой жизнью. Мать не осуждала сына и не раз повторяла, что он сам должен нести свое бремя.

Ее умение обращаться с роженицами и их младенцами – в радости, в горе или даже в страхе – Гриманд наблюдал с детства. Но связь, образовавшуюся между матерью и Карлой, ему еще не приходилось видеть. Что за искра проскочила между ними? Страхи нахлынули на него с новой силой. Может, эта связь поможет ему? Он увезет их обеих из Парижа. Лошадь и фургон достать нетрудно. Золота хватит, даже несмотря на щедрое пожертвование священнику. Ворота Сен-Дени буквально в двух шагах, а стражников он подкупал уже не раз. Можно выйти из города, когда будут впускать скот. От этих мыслей на душе стало легче. Алис будет возражать, но он ей ничего не скажет, пока все не подготовит.

Приняв такое решение, Гриманд сообщил Карле, что, по его сведениям, Матиас в Париже.

Женщина была измучена родами и пребывала под воздействием сильных эмоций, что явно смягчило ее реакцию на это известие. Не стоило сбрасывать со счетов ее редкое самообладание, которое поразило предводителя бандитов с первой же минуты. Несколько секунд она молчала, глядя на спящего ребенка, а потом итальянка подняла взгляд на Гриманда.

– Пожалуйста, принесите перо и бумагу, – попросила она. – Я должна ему написать.

– Написать? Что? У нас в доме нет таких вещей, – развел руками Инфант Кокейна.

– Матиас вас убьет, когда найдет, а я бы этого не хотела.

Гордость Гриманда была уязвлена. Он уже составил представление о ее муже как о галантном господине, способном завоевать такую женщину, как Карла. Красивый парень, и к тому же храбрый, но вряд ли способный нагнать на него страх.

– Я тронут заботой о моей безопасности, – усмехнулся он. – И в свою очередь беспокоюсь за благородного господина, который, вне всякого сомнения, заблудился в этом адском котле.

– Матиас не благородный и не господин – в том смысле, в каком вы имеете в виду, – возразила роженица. – В бою он не уступает Алтану Савасу – и я не сказала «превосходит Алтана» только из уважения к памяти моего телохранителя. В военном деле и в искусстве выживания моему супругу нет равных.