– Открой мне дверь, но не входи, – велел Матиас мальчику. – Жди здесь. Я немного задержусь.

– Хочу вас предупредить: никто никогда не дотрагивался до Поля. Поэтому его и прозвали Папой.

– Ничего, скоро он лишится своего сана.

Грегуар распахнул дверь в таверну.

Взгляду Тангейзера открылась стойка и часть помещения.

Низкие балки потолка, заметил он, нужно будет беречь голову.

В дальнем конце на кушетке возлежало необъятное тело в пурпурной мантии, увенчанное маленьким розовым черепом. По обе стороны от него стояли два быка в человеческом обличье. Посетитель, только что вошедший в таверну, склонился к уху Поля, заслоняя ладонью рот. В центре комнаты на стуле сидел менестрель и перебирал струны лютни, лежавшей у него на коленях. У него был чудесный голос.

Матиас вошел, закрыл за собой дверь и прислонил спонтон к косяку. За столиками сидели с десяток посетителей – подонки той или иной разновидности, хотя некоторые в богатой одежде. Несколько пар глаз уставились на мальтийский крест на груди нового посетителя. Госпитальер заметил за одним из столиков человека, похожего на матерого бандита, и их взгляды встретились. Компаньон этой подозрительной личности внешностью напоминал молодого придворного, который вышел развлечься. Бандит движением пальца предупредил двух громил за соседним столиком: сидите и наблюдайте. Никаких слов не требовалось – те видели заряженный арбалет, и это им не понравилось.

Иоаннит сделал два шага, поднял связку своего оружия и бросил ее на пол. Четыре арбалета с грохотом упали на каменные плиты и заскользили к Полю. Послышались щелчки спущенной тетивы. Если точное значение этого жеста и осталось неизвестным, то общий намек поняли все.

Менестрель умолк на полуслове. В таверне повисла тишина.

Тангейзер вытащил меч.

Удар слева с разворотом снес менестрелю голову, которая с глухим стуком упала на каменный пол. Кровь из перерубленной шеи брызнула во все стороны, а затем фонтан сменился пузырями. Тело осталось сидеть, сжимая в руках лютню.

Тишина стала еще глубже, пропитавшись страхом.

Рыцарь вернулся к двери.

– Господи, он убил менестреля! – послышался чей-то сдавленный голос.

Матиас опустил засов.

– Силы небесные! – ахнул кто-то еще.

Тангейзер повернулся.

Первыми пришли в себя телохранители бандита. Они поняли, что единственный шанс выбраться отсюда живыми – выхватить кинжалы и броситься в бой. Первому он прострелил грудь: стрела отбросила громилу к стене, словно мешок с тряпьем. Использовав инерцию второго, госпитальер воткнул меч ему под грудину, а затем повернул лезвие и, надавив на рукоятку, на обратном движении вспорол живот до самой лобковой кости. Громила упал, издав ужасающий рев и сжимая ладонями развороченные внутренности.