– Нет, – ответила незнакомка.

– Хватит этих глупостей, – объявила графиня. – Веди нас в собор. Вперед.

Бонне вложил меч в ножны и выпрямился в полный рост – он был на несколько дюймов ниже Карлы. Потом он расправил грудь и, не отвечая на небрежные приветствия охраны, зашагал к дверям. Итальянка махнула рукой детям, чтобы они встали впереди нее. Все послушались, кроме черноволосой девочки. Она шла рядом, настороженная, словно кошка.

Вот и двери.

Собор, который Карла ожидала увидеть пустым, был наполовину заполнен беженцами – женщинами и детьми, насколько она могла судить. Их горе наполняло огромное помещение, как дым ладана. Женщина повернулась к Бонне и забрала у него виолу.

– Если хочешь остаться и молить о прощении – пожалуйста, – сказала она ему. – Если нет, я освобождаю тебя от твоих обязанностей. Так и доложи капитану. Можешь сказать, что я здесь в безопасности и со мной все в порядке.

Утратив к нему интерес, Карла повернулась к девочке, чтобы спросить, как ее зовут, но обнаружила, что четверо беспризорных детей куда-то исчезли.

Графиня не стала размышлять над тем, куда они могли деться. Услуга, которую она оказала этим юным парижанам, была невелика: таких, как они, в соборе было очень много. Карла взяла Антуанетту за руку и пошла к нефу. Там она почему-то чувствовала себя в большей безопасности. Нужно найти священника и объяснить, кто она такая. Говорить нужно на итальянском. Большинство святых отцов хотя бы немного знают этот язык. Так Карла сразу отделит себя от гугенотов.

У нее кружилась голова. Снова начались послеродовые схватки. Ноги отказывались повиноваться. Женщина была уже в глубине нефа. Если она упадет без чувств, никто не обратит на это внимания. Она поставила виолу на пол, опустилась на ближайшую скамью и посадила Антуанетту рядом с собой. Перед глазами у нее все плыло, и Карла уткнулась головой в колени. Внутри была одна пустота. И эта пустота пожирала ее. Нужно вернуть себе дочь. Перед глазами итальянки стояло ее лицо. Ее вдруг охватила паника. Сколько времени должно пройти, прежде чем она поймет, что больше никогда не увидит Ампаро? Сколько времени она будет искать ребенка, прежде чем поверит в это? Монахини могут дать девочке другое имя. Жанна, Мари, Анна… Малышка кому-нибудь приглянется, и ее удочерят. Как быстро это может произойти? Ей найдут кормилицу. Это ведь сделают уже сегодня? Она голодна. Одинока. Воспоминания о нежности и любви, в окружении которых родилась Ампаро, заставили сердце Карлы сжаться. Алис, Эстель, она сама… Разве мог ребенок не чувствовать их любви?