Но все это было покрыто пылью. Не поднимался дым из трубы в задней части дома, не стучали молотки по наковальням. Времена для ювелиров были неподходящие — они не могли работать с золотом, когда все оно было спрятано под матрасами или половыми досками.

Я облокотился на пустой прилавок и заглянул внутрь. На табуретке сидел человек — он снимал со стержня кольца и полировал их одно за другим.

— Тебя зовут Готц? — спросил я.

Он кивнул. Ему было лет тридцать, из-под копны каштановых волосы на меня смотрело худое лицо. Я представился.

— Я член гильдии ювелиров Штрасбурга — видел там твою работу. Брошь с изображением Христа на кресте.

Эта брошь принадлежала Андреасу Дритцену. Его брат выставил ее на продажу в лавку после смерти Андреаса. Осторожными расспросами я выяснил, кто ее изготовил.

— Надпись сделана очень изящно. Такая аккуратная.

Он молча выслушал комплимент.

— Я полагаю, ты выбиваешь буквы пуансонами.

Подозрительный взгляд. Я продолжил благожелательным тоном.

— Я не хочу выведывать твой секрет. Я хочу его купить.

Я положил на прилавок мешочек с монетами.

— Я хочу, чтобы ты мне изготовил набор пуансонов точно таких, какие делал для себя.

Готц посмотрел на мешочек, но не прикоснулся к нему.

— Я могу изготовить для тебя пуансоны. — Он помедлил. — Но не совсем такие, какие делал для себя.

— Что ты имеешь в виду?

Он осторожно подбирал слова.

— Тебе нужны пуансоны для набивки букв в металле. У меня таких нет.

— Но брошь…

— Ты можешь обыскать всю мою мастерскую, но не найдешь ни одного буквенного пуансона.