Он сломал меня. Я был историком, специалистом по Средним векам, и знал, что может сделать церковь со своими врагами. Даже в двадцатом веке. Я слышал это в его голосе. Видел в его глазах. Я отдал ему письмо и все мои записи.

«Если вы кому-нибудь скажете об этом, то вас ждут все страдания, которым подвергались проклятые», — сказал он мне.

И я молчал. Десять лет я весь отдавался работе. Написал диссертацию и получил место в провинциальном университете. Посещал семинары и симпозиумы. Приглашал на обеды коллег и говорил комплименты их женам. Писал подобострастные рецензии. Женился. Но моя рана так никогда и не зажила.

Я написал книгу. Маленькую книгу, интересную лишь для специалистов. Но я гордился своей работой. Для меня это было как реабилитация. Священник забрал у меня сокровище, благодаря которому моя карьера могла бы подняться до заоблачных высот, но я все равно пробился наверх. И не мог отказать себе в победном клике.

Написал примечание. Мелочь — проходную ссылку, такую туманную, что ни один читатель и не обратил бы на нее внимания. Хотел потешить свою гордыню.

За две недели до выхода книги в свет мой издатель вызвал меня к себе. Он протирал очки, говорил сочувственные слова. Он сказал, что моей работе предъявлены серьезные обвинения в плагиате.

«Но там нет ни строки плагиата», — возразил я. Вы должны понять. Обвинить ученого в плагиате все равно что обвинить его в причинении вреда собственному ребенку. Я пять лет работал как раб на галерах, чтобы написать эту книгу.

«Конечно, там нет никакого плагиата, — сказал издатель. — Но они подают на нас иск на крупную сумму, и если мы проиграем, то будем банкротами. Ваша книга важна, но ради вас я не могу рисковать всеми нашими авторами».

«И что же нам тогда делать?»

«Они требуют, чтобы мы уничтожили все экземпляры. Они люди не мстительные — предложили даже оплатить затраты на уничтожение».

«Кто? — спросил я. — Кто эти люди, которые могут диктовать, что можно, а что нельзя печатать? — Но я уже, конечно, догадался. — К вам приходил священник?»

Издатель поигрывал авторучкой.

«Не забудьте принести сигнальные экземпляры, выданные вам. Мы должны отчитаться за все до единого».

Три дня спустя я возвращался с вечеринки вместе с женой. Было поздно, на дороге гололед. Может, я выпил лишнюю рюмочку шнапса… но в те времена все это себе позволяли. Я завернул за угол. Какого-то идиота занесло, и его машина остановилась посреди дороги. Столкновения было не избежать.

Олаф сложил руки.

— Моя жена погибла на месте. Я шесть месяцев пролежал в больнице и вышел оттуда в инвалидном кресле, в котором с тех пор и остаюсь.