Джек набрал воды из озера и побрызгал на шлем.

- А водичка теплая. Самое то.

- Если на глубине станет еще теплее, я выпрыгну на берег быстрее, чем ты успеешь сказать "счетчик Гейгера".

- Так наши костюмы и предназначены для радиационной защиты. Ты ведь сам их разработал.

- И все равно нужно будет потом как следует почиститься.

- На Гавайях?

Костас просиял.

- Наконец-то ты сам произнес это слово. И без моей подсказки!

Джек вновь оглядел озеро. В заливе вода имела ярко-голубой оттенок - точно как прожилки ляпис-лазури в афганской штольне. Но здесь, вдали от берега, все было иначе. В лучах солнца, повисшего высоко над горизонтом, поверхность Иссык-Куля радужно переливалась. То ли вода тут обладала какими-то особыми свойствами, то ли сказывалась прекрасная освещенность, но со стороны казалось, будто озеро поглощает свет и отражает его с глубины двух-трех метров - как если бы там лежал слой расплавленного серебра. Опустив глаза, Джек не увидел собственного отражения. А жидкий металл упрямо твердил о своей реальности, словно откуда-то снизу в озеро поступала ртуть. Он перевел взгляд на берег. У входа в залив, в нескольких сотнях метров от них, неподвижно стояла высокая цапля. Какое-то время она оставалась невозмутимой, как статуя, потом погрузила клюв в воду. Джеку вспомнилось, как несколько месяцев назад на выставке терракотовых воинов в Лондоне они с Ребеккой смотрели на элегантную бронзовую птицу, некогда украшавшую береговую композицию в мавзолее Первого императора. Джек обратил взор на горную панораму, раскинувшуюся на юге. От ее величия захватывало дух. Снежные пики, отражаясь в воде, сияли такой ослепительной белизной, что пришлось приставить ладонь к глазам. Горы парили в воздухе, точно миражи из другого измерения.

Костас слегка поддел его локтем.

- Меня с самого Афганистана беспокоит одна вещь, - начал он. - Судьба Ховарда нам теперь известна, а вот о его спутнике так не скажешь. В шахте не оказалось и следа священного велпу, прихваченного Уохопом из джунглей. Даже если Ховард в минуту смерти и держал трубку в руках, потом ее кто-то забрал. Вряд ли речь тут идет о злодеях китайцах - иначе они давно бы нашли камень, и все обернулось бы совсем по-другому. В такла-маканской цитадели Шан Юна сиял бы на потолке самоцвет бессмертия, а сам он сидел бы и сторил планы мирового господства.

Джек кивнул. С отъезда из Афганистана его мысли в основном крутились вокруг Прадеша - инстинкт самосохранения уступил место заботе о друге. Только удостоверившись, что раненый наверняка выкарабкается, он позволил себе задуматься об остальном - о мужчине, которого застрелил, о мальчике-смертнике. Гибель снайпера никак его не задела, при мысли о ребенке душа словно цепенела - как если бы о взрыве рассказали в теленовостях. Шок еще напомнит о себе, но позже. Ощущения, охватившие го при виде останков Джона Ховарда, были до сих пор живы - точно он переживал эти минуты заново, а время разобраться в себе еще не пришло. Однако участь Уохопа не давала ему покоя все те часы, что катер нес их по озерным водам. Удивительным образом пути многих людей - римских легионеров, Ховарда и Уохопа, древних торговцев и их самих - сошлись в некой мистической точне за горизонтом, та, где вставало солнце над Хрисой - легендарной страной золота, упомянутой в "Перипле".