– Из тех яиц многие совершенно не из той корзины, государь. К тому же там, в руках у заговорщиков, может находиться мой сын.

– А что делать, дорогой мой Катон? – без тени эмоций произнес император. – Я его им не отдавал. В этом нет моей вины. Когда все закончится, мы с тобой будем вместе скорбеть о жертвах.

Префект даже не нашелся, что ответить на такой неслыханный цинизм. Тут голос подал имперский секретарь:

– Я сомневаюсь, Катон, что твой мальчик там. Скорее всего, он где-то у Британника и остальных изменников, что успели улизнуть из города.

– То есть? – Катон резко повернулся к нему.

– Пока ты ходил к преторианцам, преданные Риму люди занялись заговорщиками. Были приняты меры, и под арест пошли многие сенаторы, а дома их обыскали. Одним из первых был дом Веспасиана. Там, в ванне, мы нашли тело его жены, Домиции; она вскрыла себе вены. А рядом на полу лежало адресованное императору письмо о том, что ее муж к заговору не причастен. В этом, конечно, предстоит разобраться. Чтобы установить истину, Веспасиана надо будет как следует попытать.

– А что же Луций?

– Его в доме не оказалось. Как и еще некоторых из тех, кого мы искали. Вынужден сказать тебе, что из города сбежал и Нарцисс. Он ушел через Остийские ворота, на повозке в сопровождении слуг. Говорят, что с ним там был маленький мальчик. Боюсь, это мог быть твой сын.

Катон разрывался между беспомощным гневом и столь же беспомощным желанием изничтожить Нарцисса, стереть его с лица Земли. Образ Луция с перепуганными, распахнутыми глазенками наполнял отчаянием и горьким бессилием, от которого ноги делались ватными, словно чужими.

– Ты уверен в этом? – спросил префект.

Паллас пожал плечами:

– Я лишь передаю то, что мне сообщили. Достоверно одно: Нарцисс и кое-кто еще избежали ареста и сейчас направляются в Остию вместе с когортами Шестого легиона, которым не удалось вступить в Рим.

Катон поспешил к парапету и, свесившись, поглядел через него вдаль. Да, конечно же: переливчатое взблескивание доспехов на Остийской дороге истаяло. А с ним и Нарцисс, и Луций, и повозка с серебряными монетами. Канул в небытие подкуп преторианцев, но зато барыша для остатков Шестого легиона очень даже прибыло. За него они будут усердствовать как надо. И не только они, а еще и те, кого подкупят дополнительно…

От этих мыслей Катона громким и радостным возгласом отвлек Нерон.

– Началось! – воскликнул он, указуя в сторону Боариума.

Со двора на краю участка, подвластного легионерам Пастина, расползались сероватые космы дыма. Вот среди них прорвались и заплясали оранжевые языки огня.