Правление императора Клавдия продлилось значительно дольше, чем у его предшественника; и не только его, но и целых шести императоров, что правили после. Достижение весьма внушительное, особенно учитывая, что ему постоянно ставили палки в колеса сенаторы (из которых многие жестоко поплатились за недооценку безжалостности Клавдия и тех, кто его окружал). В те времена Рим был доподлинно очагом интриг. Часть аристократии никак не желала смириться с тем, что власть у нее перехватила династия венценосцев, и горела желанием возродить времена республики, когда неоспоримыми властителями Рима являлись сенаторы. Отношения между императором и сенатом не стали лучше, когда Клавдий вынудил уйти в отставку многих из сановников, более не соответствовавших имущественному цензу, и заменил их свежеиспеченными назначенцами из галльских провинций. К последним с нескрываемым презрением относились старшие члены сената, что лишь усугубляло напряжение между ними и их правителем.
За последние века мир привык к безболезненному, по сути, переходу власти от одного монарха к другому. Однако во времена Римской империи этот процесс больше напоминал смену главы какого-нибудь мафиозного клана. Окольное маневрирование, подковерная возня, а подчас и смертельные броски были обычными уловками для тех, кто решал, кому быть следующим императором.
Несмотря на наличие родного сына, нареченного Британником (в честь провинции, присоединенной Клавдием к империи в ознаменование своих боевых заслуг), император, вероятно, чувствовал, что на мальчике лежит некая тень от скандального поведения его матери Мессалины, казненной в 48 году н. э. за участие в заговоре против своего венценосного супруга. В связи с этим перспективы наследования для Британника стали таять. Это стало лишь ясней, когда приближенные уговорили императора жениться на его племяннице Агриппине и принять ее сына Нерона как своего собственного. Теперь удача отвернулась от Британника окончательно. Его новоявленный сводный брат имел на наследование явно бо́льшие шансы; к тому же ему в этом подыгрывала Агриппина, используя для этой цели свое влияние на мужа через жар супружеского ложа. Однако со временем Клавдий это интриганство раскусил и якобы даже сетовал, что с женами ему не везет, а чаша отцовской любви в нем все-таки колеблется в сторону родного сына, Британника. Опасаясь, что ее усилия могут пойти прахом, Агриппина нанесла упреждающий удар и втихую умертвила императора, представив затем Нерона новым властителем империи. Такой оборот событий устраивал далеко не всех, в особенности тех царедворцев, что сделали ставку на Британника.