— Да. И с тобой. И со мной. И с твоим братом. Один умрет. А девушка станет невестой зверя, — предсказал Чарли.

— Я чем-нибудь брошу в него, — предупредил Туберский, хватаясь за бревно.

— Ни-йау хи-йау хи-йау хо-наб…

— Мне надо было любить Митикицкую, — сказал Фенберг. — Надо было встать на свои проклятые колени и благодарить за нее Бога. Я просто не могу забыть свою мертвую жену.

— Трейси?

— Именно ее.

— Элен похожа на нее?

— Выше. И более сумасшедшая.

— Колоритная, — поправил его Туберский.

Что спрятал, то твое.

— Ты не знаешь других мелодий из вашего местного хит-парада? — окликнул Туберский индейца.

Пение продолжалось. Туберский повысил голос на несколько децибел.

— Ты уверен, что должен заниматься именно этим?

Индеец продолжал петь.

— Что он поет? — спросил Фенберг, все еще глядя на пламя.

Туберский внимательно осмотрел лагерь — индеец, монстр, Бин Брэс, его брат в роли Гамлета. Орехи в лесу.

— Он поет о маленьком райском островке, — начал переводить Туберский, — где полуобнаженные девушки танцуют хулу в юбках из травы и весь день играют в волнах океана. Но однажды утром маленькая принцесса Ка-мониа Ка-мониа была печальна, потому что ее любовь…

Туберский замолчал.

Он видел, что брат не в духе.

— Он подходит к той части, где ее брата съедает акула и ее выбирают в качестве жертвы богам вулканов. Дальше, я думаю, тебе будет неинтересно.