Я надеялась, что это заболевание было всего лишь необычным раздражением, с которым я смогу справиться, не возвращаясь домой.
Я надеялась, что это заболевание было всего лишь необычным раздражением, с которым я смогу справиться, не возвращаясь домой.
Я отправилась в путь, чтобы убежать от своего изнасилования, это так; но и от своего детского «я» тоже. В дикой природе я окрепла. Я преодолела материнские узы, справлялась с ситуациями, с которыми не могла бы справиться, будучи на первом курсе колледжа. Я боялась, что, если поеду сейчас домой, мама не даст мне вернуться на тропу.
Я попыталась представить себе
Мне стало интересно, как это будет, если я сейчас его увижу. Папа был очень полезен мне на тропе – я чувствовала себя счастливой и благодарной, – я чувствовала, что было бы здорово снова быть с ним. Я должна была этого хотеть. Но я не хотела, и в этом было нечто неправильное. Несмотря на его поддержку, теплоту, советы и любовь, я не хотела увидеть его наяву. Мы никогда не говорили об изнасиловании. Я никогда напрямую не говорила ему, что произошло. Я думала, что мама должна была ему все рассказать. Я ее просила не рассказывать, но у них между собой были очень честные отношения. Однако он никогда об этом со мной не говорил. Он никогда меня об этом не спрашивал и не спрашивал, как я себя после этого чувствую. А мне бы очень этого хотелось. Я очень хотела, чтобы он позвонил мне сразу после изнасилования и в отчаянии сказал: «Дорогая, мама мне рассказала, мне жаль». Он не сказал: «Я тебя люблю, я с тобой».
Он либо чувствовал себя неловко и не мог совсем об этом говорить, либо она действительно ничего ему не рассказала. Я поняла, что не хотела, чтобы он знал о том, что со мной случилось. В любом случае, мне было неприятно. С одной стороны, отец хотел оставить меня без своей поддержки, хотя я не знала, что он теперь обо мне думает; с другой стороны, мама вполне могла скрыть мою историю от всей нашей семьи.
Я не знала, рассказала ли ему мама о моем неотправленном письме, как бы он отнесся к тому, что я хочу об этом рассказать всем.
При мысли о встрече с отцом я начинала нервничать – я лишь хотела, чтобы мне стало лучше, и быть далеко.
От лекарств у меня появилась аллергия на солнце; моя кожа покрылась волдырями. Я не могла выйти наружу. Я принимала горячий душ, только с горячей водой, никакой холодной. Я подставляла свою болячку на ягодице под горячую воду, направляя душ прямо на нее. Мне было очень больно, и сердце дико билось, но внезапно я почувствовала себя отлично, как будто смыла с себя все ужасное, очистилась от микробов, которые долго были внутри. Под горячей водой я все время терла рукой больное место. Болячка была твердой, выступала, как болезненные волдыри, а омертвевшая кожа отслаивалась и облезала. Мне должно было быть больно, но я чувствовала себя превосходно.