— Встань, милая, встань… — сколько музыки было в этих словах, если что-то и не постарело в Елизавете, так это голос.
Мелитриса была смущена до чрезвычайности, поэтому на все вопросы отвечала только междометиями, присовокупляя «благодарю Вас, Ваше Величество». Из ее ответов можно было понять, что никогда и нигде никакой девице не жилось столь прекрасно, как во дворце, мелкая взяточница принцесса Курляндская выглядела по ее оценке Прекрасной Дамой, Шмидша, эта образина и пьяница, — образцом человеколюбия. Да мало ли что она там отвечала! Кому нужны были ее ответы. Государыня излучала доброту, и Мелитриса купалась в ней, как в золотой купели.
Она еще стояла перед императрицей, а придворные уже подсчитали количество и качество благ, которые получит эта удачливая и пронырливая фрейлина. Вот ведь молодежь пошла! Еще молоко на губах не обсохло, а в хитрости и стариков обгонит.
В былые времена все было бы именно так, как предсказывали придворные сплетники, но Елизавета была уже не та. Она позволила Мелитрисе поцеловать себе руку, пообещала ей любовь и внимание, а через час уже забыла о своем обещании.
Елизавета не любила посещать Сенат, Конференцию, коллегию — словом, все то, что называется государственными учреждениями. Прежде чем обсудить или подписать какой-то документ, бывший канцлер Бестужев и теперешний — Воронцов долго ее умащивали и умасливали, ходили вокруг да около, объясняя великий смысл составленной ими бумаги. В молодости Елизавета тянула и отнекивалась вовсе не из высоких соображений, пусть-де еще поработают над документом, просто ей было лень окунуться в скучный чиновничий мир. С возрастом появился некий опыт. Она поняла, что бумага должна отлеживаться, и теперь зачастую откладывала подписание сознательно, хотя, как и прежде, говорила легкомысленно: подпишу после маскарада… или после бала… или ужо выдадим фрейлину К., а там после свадьбы-то и подпишем.
С сегодняшними указами, касаемыми завоеванного Кенигсберга, торговли, моря Балтийского, армии и прочая, дело обстояло иначе. Она сама хотела быть милосердной, сама предложила указы, даже текст наговорила. Например, «Указ о дисциплине русских войск на занятых территориях и о содействии развития торговли в Восточной Пруссии». Канцлеру осталось только записать, отредактировать и найти хорошего переписчика.
Конференция была в полном сборе. Все разместились у просторного стола, на котором стоял богатый письменный прибор. Только когда Елизавета села за стол, канцлер ловко подсунул первый, великолепно оформленный документ: «