Профессор в этот момент в очередной раз одной рукой набирал номер сестры на клавиатуре мобильного и по сторонам особо не смотрел.

– Рувим! – заорал Шагровский. – Р-р-р-р-р-рув-иииииим!

То ли от вопля племянника, то ли от навечно врезавшихся в память водительских рефлексов профессор Кац отреагировал на ситуацию с максимальной степенью адекватности – бросил телефон и выкрутил руль вправо, одновременно выжимая газ. Выжимать газ на низкооборотистом дизельном движке с целью увернуться – все равно что пытаться выиграть в скачках на ослике, но дорога была неширока, кювет начинался сразу за узкой, засыпанной мелкими камнями, обочиной, и пикап нырнул в него, словно в окоп.

Валентин успел заметить за лобовым стеклом минивэна какие-то страшные поблескивающие рожи, а в следующий момент «Тойота» клюнула носом и Шагровский чуть не сломал себе челюсть о торпеду. Арин, сидящую между ним и дядей, бросило к нему на спину, она успела подставить руки и Шагровский приложился о потертый винил еще раз – теперь из носа потекло. Пикап прыгал по кочкам, словно необъезженный мустанг на родео, и дядя Рувим едва удерживал руль.

Валентин успел подумать, что профессор может только надеяться, что управляет машиной – пикап летел на двух колесах по какой-то странной, им самим придуманной траектории, но тут дядюшка таки умудрился выкрутить руль еще правее. «Такома» прыгнула снова, и Шагровский невольно закрыл глаза, чувствуя, как короткие ногти Арин вцепились в его плечи не хуже кошачьих когтей.

Дизель издал рев, похожий на рык газующей «Ламборджини» – все четыре колеса мирного пикапа бешено вращались в воздухе, стрелка тахометра метнулась на красное. Краем глаза Валентин увидел перекошенное лицо Рувима, надвигающийся на них слева прицеп длинномера и два микроавтобуса, разворачивающихся юзом сзади него, синхронно, словно пара фигуристов, исполняющих сложное упражнение на черном льду…

Когда двухтонная машина, не предназначенная для ралли и никогда за свою долгую жизнь не ездившая быстрее ста километров в час, приземляется на бездорожье, пролетев почти тридцать метров, пассажиры испытывают массу неприятных ощущений. До сегодняшнего дня Валентин мог предполагать это в теории, но когда удар снизу заставил их с Арин взлететь и едва не размазал о потолок – практика оказалась куда более впечатляющей, чем он мог вообразить. Оглушенные, они рухнули на подушки сидений, потеряв ориентацию и с трудом понимая, что происходит. Пикап несся по склону под углом почти в сорок пять градусов, и этот склон был еще более неровным, чем кювет, через который они пронеслись. Машину швырнуло, в лобовом возникло небо и кромка желтых скал, и тряска вдруг исчезла. Шагровский даже подумал, что они перевернулись, но, наведя резкость, с ужасом сообразил, что они снова летят – не опрокинувшись, но под каким-то невообразимым наклоном – летят по направлению к шоссе, с которого только что съехали, наперерез громадному грузовику и почему-то вровень с его кабиной.