Ларин не мог унять внутреннюю дрожь. Не спасал даже выпитый коньяк. И волновался он не о собственной судьбе, которой грозило преследование бандитов Успенского, все же он был взрослый человек, мог постоять за себя, хотя и сомневался в своих силах, а о том, что последовало за тем криком.

ЧТО БЫЛО ПОТОМ.

– Ведь он может быть уже мертв, – сказал Ларин тихо. – И я вам этого никогда не прощу. Будьте уверены. То, что вас запугал папаша Успенский, – простительно. Вы женщина, у вас наверняка есть родственники, вы пешком возвращаетесь домой… я вас понимаю, правда. Но… если Дениса убили, вам конец. Я клянусь.

Она побледнела. Кровь отхлынула от ее лица, и в утреннем солнечном свете она предстала перед ним мертвой восковой мумией, без эмоций, чувств, мимики, с потухшим взглядом, в котором он видел только покорность судьбе.

– Вы… вы. – Она попыталась что-то сказать, но вместо слов из груди вырвался странный клекот. Она начала захлебываться непонятно чем, а через секунду схватилась за сердце и повалилась на серый жесткий ковролин.

Ларин вскочил, но не успел ее подхватить. Она рухнула на пол с протяжным вздохом. Кресло откатилось, и она распласталась на полу словно подбитая птица, глаза ее теперь смотрели в краешек неба, видневшийся в окне. Губы еще шевелились, она пыталась что-то сказать.

Ларин присел подле нее, доставая телефон. Скорая. Как вызвать скорую с мобильника? Он не помнил, потому что никогда не вызывал.

Внезапно она схватила его за руку. Притянула к себе.

Он повиновался.

Наклонившись к ее лицу, он уловил слабый запах корвалола, смешанного с духами «Красная Москва», он знал этот запах, потому что его мать когда-то пользовалась такими.

– П… простите меня… – прошептала она. – Я… я… – Голова ее откинулась, тело вздрогнуло, и по нему пробежала сумеречная волна агонии.

Ларин отдернул руку.

Она была мертва.

«Господи, – подумал он. – А ведь день еще только начинается. Что же будет дальше?»

Ему не нужно было щупать пульс на ее шее, он и не хотел этого делать: одна лишь мысль, что придется дотронуться до ее тонкой морщинистой шеи, вызывала в нем отторжение.

Какие варианты?

Как человек, готовый к неприятностям, он просчитывал все наихудшие варианты событий, что могли случиться. Это происходило скорее автоматически, он только отмечал, что «застрять в пробке, если ехать по Моховой, можно с вероятностью 75 %».

Та-ак.

Ларин обернулся. В соседнем помещении сидела Анечка, бессменный секретарь при всех директорах – лет пятидесяти, очень полная и такая же добрая. Если она увидит, что случилось, ее тоже может хватить инфаркт. Человек только что занял должность, о которой мечтал всю жизнь, делал все для достижения своей цели и… вот лежит перед ним на полу кабинета, раскинув руки по сторонам, а на пальце левой руки горит мрачный зеленый перстень.