– Теперь и гад безвреден, – наставительно; проговорил странник, бережно выпуская змею из рук и давая ей палец для укуса. – Ишь, тычется, бьет, а кусать нечем. Набирайся мудрости, Лука: без зуба и ядовитый гад человеку не страшен.

Прошли еще немного, странник опять Луку позвал. Лука остановился покорно и приготовился к новому экзамену. На сей раз Леонтий комара поймал, взял его за крылья, к лицу Луки поднес и спрашивает:

– А это кто, раб Божий?

– Комарик.

– Верно, – обрадовался странник. – Кровопиец. А отчего он кровь пьет? В чем его сила?

– Как отчего? Жрать хощет, ясти… А сила – в его носе, в жале.

– Э-э, Лука, нет, – погрозил пальцем Леонтий. – В жале нету силы. Комар кровь пьет, чтобы потомство дать. Не дай ему крови, и вымрет ихнее стадо. В том и сила его, Лука.

Лука не совсем понял, но согласился с учителем. Однако учитель на этом не успокоился. Он тут же изловил крупного, ядреного паута, взял его за брюшко и, поднеся к уху, послушал гудение.

– Вот еще одна тварь Божья, – сказал он. – Тоже крови жаждет… А где уши у этой твари, Лука?

– Уши-то? – Лука пристроил икону к вериге, чтобы не падала, и почесался. – Должно быть, на голове.

– Опять не угадал, – вздохнул странник. – А знать тебе надо… Уши у него в крыльях. Вот, гляди… – Он оборвал пауту крылья и, положив на ладонь, скомандовал – лети! Паут не полетел, пополз, как букашка, и свалился на землю. – Ишь, не слышит! – обрадовался Леонтий и поймал еще одного паута. – Теперь смотри дальше… – г Странник положил насекомое на ладонь и, придерживая пальцем, приказал лететь. Паут улетел. – Понял? – спросил он. – Уши в крыльях.

– Понял, – сказал верижник.

– А поверил?

– Поверил. Уши в крыльях.

«Господи! – думал Лука Давыдыч. – Ты мне послал сего мужа мудрого, чтобы из тьмы к свету вывести душу мою. За что благо такое ниспослал мне? За что перст твой на меня указал? Грешен и темен я, рази не видишь ты, Господи?!»

Но в это время Лука вспомнил, а вернее, осознал, что всю его жизнь с ним случается нечто удивительное. Что бы ни творил он, где бы ни был, всюду за ним Божий глаз и помощь его. Видно, с младенчества избрал его Бог внучонком своим и как дед теперь пестует всю жизнь. Ведь и застрелен мог быть милиционером Халтуриным или на фронт послан, и потом, на буровой, в нефтеразведке, сколько раз ему на голову сверху ключи падали и другие железные предметы – хоть бы что! И когда с Тймкой Белоглазовым в колонию попали, опять Лука под святой опекой оказался. Тимка год от звонка до звонка отсидел, его же через шесть месяцев выпустили. Сегодня вот утонуть мог – не утонул. Может, и грехи с него сняты вроде как наполовину? Может, под Божью амнистию он попал?