Проскочив под мостом, машина остановилась прямо на пирсе, у трапа эсминца. Матросы помогли Косому подняться на ют. Рыжебородый командир корабля встретил нас с иронической любезностью. Меня он явно принимал за переодетого эсэсовца.

— Не зацепитесь за трос, герр штурмфюрер! — Он вздернул свою бородку. — Мат! Проводите наших гостей в каюту.

— С вашего разрешения, у меня такое же звание, как у вас, герр корветен-капитан.

Не ожидая приглашения, я прошел по шкафуту, поднялся на ходовой мостик. Туман с дождем закрывал рейд, но я различил силуэты нескольких подводных лодок, отходивших от соседнего пирса. Через полчаса снялся со швартовых и наш эсминец. Матрос принес мне реглан. Командир больше не обращал на меня внимания.

Справа по борту остался остров Альте-Меллум. Потом прошли остров Вангероге — самый восточный из Фризских островов. Косого укачало. Он отлеживался в каюте, проклиная море и «болванов, которые разъезжают на шведских теплоходах».

Этот «болван», как я понимал, нужен позарез, если для его доставки предпринимается целая экспедиция. Кто он — швед или немец? Я знал только его позывной «Меркурий» и свой пароль «Морицбург».

Было уже совсем темно, когда прямо по курсу я различил желтые проблески маяка на острове Гельголанд. Командиру подали какую-то бумагу. Он долго читал ее при свете индикаторной лампочки у приборов, потом шепотом посоветовался со своим старпомом и протянул бумагу мне. Это был уже дешифрованный бланк радиограммы: «Секретно. Весьма срочно. Вегнеру и командиру корабля. Служба разведки Home Fleet[107] узнала о пребывании известного вам лица на борту «Густава I». Вероятна попытка перехвата судна англичанами». Далее следовало предписание встретить судно в море возможно раньше, принять Ангстрема на борт и доставить его в Вильгельмсхафен.

Около двенадцати часов следующего дня мы находилась на траверзе норвежского порта Ставангер, милях в сорока от берега. Плотный туман лежал над морем. По расчету, минут через десять мы должны были пересечь курс судна «Густав I», но из-за тумана могли, скорее всего, разминуться с ним. Этого не случилось. Вахтенный радист принял сигнал бедствия, переданный на английском, шведском и немецком языках: «Теплоход „Густав I“ торпедирован неизвестной подводной лодкой, — сообщал капитан, — продержимся на плаву не более сорока минут». Он находился где-то совсем рядом, не далее двух-трех миль. Ветер резко переменился. Теперь он дул с севера. Туман редел. Стоя на мостике, мы всматривались в даль с надеждой вот-вот увидеть гибнущее судно.