— Провокация! — он глотнул из банки горького отвара. — Или блеф. Нина в Москве!

— Ее могли захватить, — прошептала «жена». — Взять заложником.

— Зачем? Какой смысл?!

— Они ищут контакта.

— Нет, ерунда. Не верю. Где ты взяла эту бумажку?

— Ночью залаяли собаки. Павел вышел… Прикрепили к калитке.

— Чертовщина! Не может быть, — он заходил по комнате, и спохватившись, присел в изголовье. — Брать бывшую жену, тащить ее в Карелию и писать записки?

Несерьезно…

— Ты им нужен, Георгий. Я в этом уверена, — она сделала паузу, задавливая в себе кашель. — Говорила тебе… Когда ты Рема привел в дом. Словно током пробило,…

Они обставили тебя, Георгий. Со всех сторон…

— Где же Рем?

— Сидит внизу, в кладовой, — объяснила Татьяна. — Где Ворожцов сидел.

— Так! — он вскочил. — У тебя еще есть сюрпризы? Если есть вываливай сразу, чохом.

— Нет, пока больше нет… Утечка информации шла через Рема.

— Таня, — он склонился к ее лицу. — Для такого обвинения нужны серьезные доказательства. Очень серьезные. Ты понимаешь, о чем говоришь?

— Понимаю… И сразу тебе сказала — стерва она.

— Оставь свои эти… бабские штучки! — прикрикнул он и осекся: в комнату явился Пашка, снаряженный по-походному, с рюкзачком, в энцефалитке, из-под которой торчала свежезабинтованная, выпирающая вперед грудь.

— Не буду мешать, — предупредительно сказал он. — Раз ты приехал, я могу двигать отсюда. За ночь напрямую дойду. Напрямую тут близко, километров тридцать-сорок…

— Куда? — встал Георгий. — У тебя раны мокнут! Дышишь, как паровоз.

— Я же все знаю, — проговорил он. — Лобан с Шуркой погибли… Надо проводить мужиков. А потом назад приду. Мне что?.. Только дай автомат. Приловят по дороге, суки….