Под тюремную камеру приспособили настоящую темницу — кладовую без единого окна в хозяйственном этаже, где сейчас хранился комбикорм для скота. От дикого камня стен и в жару веяло холодом, а Рем сидела в одном коротком платьице, подобрав под себя ноги на лежанке, сделанной из мешков. Она услышала шаги, узнала и приготовилась к встрече, сбросив с себя одеяло из пустых, пыльных мешков: всякое резкое движение здесь вызывало взрыв легкой мучной пыли, клубящейся под лампочкой. Минуту Поспелов смотрел на нее из дверного проема, а она — на него, исподлобья, снизу вверх, как пойманная в ловушку мышь, и усилием воли сдерживала крупную, холодную дрожь. На припудренном мукой лице и на голых руках заметны были царапины и лиловые пятна кровоподтеков — видимо, при задержании Рем оказала сопротивление, переросшее в обыкновенную бабскую драку с типичными для нее приемами и оружием. И не сказать, что Маша выглядела жалкой, сломленной и забитой. Он сел рядом, на постель из мешков с комбикормом и достал сигареты.

— Дай мне, — попросила она и торопливо, неумело закурила. — Зачем ты пришел?

Допрашивать? Пытать?

Он взорвался неожиданно для себя — рывком схватил ее за волосы, впечатал лицом в мещок с комбикормом.

— Задавлю, сучка драная! Вытряхну твою подлую душонку! Тварь!..

И в мгновение понял, что задавит. Горячий ветер кружил и мутил голову, зубы сжимались сами собой, и костистая, всегда послушная рука не повиновалась.

Между ее пальцев отброшенной в сторону руки тонкой струйкой дымила сигарета. И хоть бы одна жилка дрогнула!..

Поспелов швырнул ее на мешки, чувствуя внезапный прилив брезгливости.

— Живи пока, падаль! Сначала я тебе язычок развяжу. Сначала ты, дешевка, расскажешь мне, как и за что продала нас. Все продала. И всех!

— Это мне нравится, — усмехнулась она, преодолевая одышку. — Нам есть о чем поговорить. У нас есть общие интересы. А удавить меня ты всегда успеешь. Гляди, я же вся в твоей власти!

— Мразь…

— Ты же интеллигентный человек, Георгий! А ругаешься, как местная сволочь. — Маша вдруг сделала жалостные глаза. — Ах да! Понимаю. Твоя бывшая жена изъявила желание совершить космическое путешествие. И потому ты расстроен…

Не зная зачем, не давая себе отчета, он одним взмахом разодрал на ней платье, толкнул ее ладонью в лицо. И вдруг понял — бешенство от собственного бессилия!

— Нет, правда, мне это нравится! — снова засмеялась Маша. — Только с какой целью ты порвал на девушке платье? Хочешь меня?

Она распахнула полы, показывая маленькую, подростковую грудь. Он отвернулся с чувством гадливости, плюнул себе под ноги.