– Ого, скоро одиннадцать! – Федор Андреевич поглядел на часы и хотел убрать их в карман, но обратил внимание на необычный брелок. На нем, резвясь в волнах, плыли навстречу друг другу две перламутровые рыбы. Казалось, они переливаются, как живые. Занятная вещица. Спрятав часы, он продолжал: – Реджо не так далеко, крестьянин подсказал, где свернуть, чтобы сократить путь.

Пока он седлал коня, Лючия сбегала к ручью умыться. Вскоре они выбрались на дорогу, а через полчаса отыскали тропу, о которой говорил старик. Узкая, местами густо заросшая чертополохом, она вилась между пронизанных лучами солнца рощ и виноградников, террасами поднимавшихся в гору к перевалу. Отдохнувшая лошадь бежала бодро, вокруг было пустынно и тихо – близился полдень, самое жаркое время дня. В долине Кутергин заметил утопавшее в зелени селение: башенки храма, красная черепица крыш, тонкие струйки дыма. – но сворачивать туда не решился, хотя давали себя знать голод и жажда.

Утомленные зноем, они не разговаривали, лишь изредка Лючия оборачивалась к Фёдору Андреевичу и благодарно улыбалась. Он тоже улыбался в ответ и слегка пожимал ее руку, подбадривая и призывая еще немного потерпеть. Эти скупые улыбки и жесты заменяли им самые красноречивые слова. На перевале девушка оживилась, показала на далекие шпили городка и радостно воскликнула:

– Реджо!

Однако пока они спускались в долину и добирались до городка, а потом и до имения дяди Лючии, прошло еше несколько долгих часов.

Капитан увидел большой старинный дом, стоявший на пологом холме посреди парка. Чем-то постройка напоминала родовые поместья богатых русских помещиков, и Кутергин подумал: видно, не зря в Россию приезжали многие итальянские зодчие. Решетчатые ворота были закрыты, но, завидев приближающегося всадника, из будки вышел привратник – хмурый здоровенный детина. Едва он взглянул на девушку, как тут же растянул рот до ушей и настежь распахнул ворота. Оставив их открытыми, он завопил и побежал к дому, да так быстро, что обогнал усталую лошадь, отмахавшую не один десяток верст с двумя седоками на спине.

На крик привратника из дома выскочили несколько человек. Часть из них кинулись навстречу приезжим, а другие поспешили вернуться в дом. Когда окруженный восторженно приветствовавшими Лючию мужчинами и женщинами капитан подъехал к крыльцу, их уже встречали высокий мужчина с львиной гривой седых волос и коренастый священник в черной шляпе.

– Лючия! – Седовласый бросился к девушке и бережно снял ее с седла.

– Дядя. – Она обвила его шею руками и принялась целовать, всхлипывая и по-детски шмыгая носом. Но тут же опомнилась и, обернувшись, показала на Федора Андреевича. – Это Теодор, мой спаситель.