— Не верю! — перебил его Лашке. — Не верю, что русская добровольно пойдет к нам на службу. Весьма квалифицированные специалисты уже сломали зубы об этот гранит. Сломаем и мы, если не отыщем другой путь. Убежден, справиться с ней можно, только применив силу.

— Что вы имеете в виду? Побои? Быть может, смирительную рубашку? — в голосе Ловетти была откровенная насмешка.

— Ни то ни другое. Есть путь куда более эффективный. Впервые его применил Вольфрам Зиверс. В лагере Биркенау потребовалось заставить работать некоего видного патологоанатома. Строптивый поляк не шел на контакты, хотя к нему применили весь арсенал средств принуждения, включая те, что были вами названы… И тогда заключенному впрыснули наркотик.

Поляк бешено сопротивлялся, но сила есть сила. На следующее утро инъекцию повторили. Так продолжалось две недели — каждый день новая доза наркотика.

Организм привык к инъекциям. Теперь заключенный считал минуты до того времени, когда к нему придут люди со шприцем. И вот инъекции прекратили.

Поляк валялся в ногах у Зиверса, умоляя, чтобы ему дали наркотик. Он был готов на все, лишь бы получить очередную дозу.

— Этот человек должен был погибнуть, — сказал Ловетти.

— Он и погиб. Но до этого хорошо потрудился на Зиверса. И русская тоже обречена, будет она с нами или нет. Не отошлем же мы ее назад!.. Нет, пусть потрудится на острове. А там, чем черт не шутит, вдруг и в самом деле смирится, станет послушной. Тогда можно будет предпринять необходимое лечение…

Выговорившись, Лашке откинулся в кресле, закрыл глаза.

— Я согласен с тем, что сейчас услышал, — сказал падре.

Ловетти молчал, погруженный в раздумья. Вот он вздохнул, потянулся за сигаретами. Лашке зажег ему спичку.

— Спасибо! — Ловетти глубоко затянулся сигаретой. — А какой был наркотик?

— У меня записан рецепт. Найду его, когда вернемся на остров.

Разговор прервался. Вошла Сизова, как всегда улыбающаяся, элегантная, подтянутая. Садясь в кресло, бросила взгляд на приемник:

— Были новости? Смельчак, которого схватили, стал говорить?

— Нет, — Лашке поднялся с кресла, сунул руки в карманы, расставил ноги. — Смельчак не заговорил и вообще никогда не раскроет рта. Он мертв. Умер перед тем, как его собирались допрашивать, вдруг повалился на пол перед ошеломленными полицейскими. Вот ведь как умеют умирать люди — в самый нужный момент… Но бог с ним. Сейчас разговор о вас. Вы напоминаете мне одного близкого человека. Мою жену.

— Сходство внешнее?

— Отнюдь. У вас одинаковая манера держаться, говорить, особенно если это разговор со слугой.