Внезапно затрезвонил телефон. Сергей медленно поднялся, надеясь, что звонок прекратится, но телефон продолжал трещать.

– Алло, слушаю…

– Сергей Владимирович, – Лисицын узнал голос Артёма, – как хорошо, что вы дома.

– Очень хорошо, дружок, ты даже не представляешь, насколько это хорошо.

– Сергей Владимирович, сегодня утром на моих глазах машиной сбило Таню! – почти прокричал Артём.

– Таню? Какую Таню? О чём ты вообще говоришь? – Сергей с наслаждением вытянул ноги, пытаясь правым мыском сбросить левый башмак.

– Я возле Большого театра ждал её, а тут машина, «жигулёнок»… Как даст ей в бедро, и Таня…

– Погоди, погоди, дружок. Какая Таня? Возле Большого театра? Ты о Расшугановой, что ли, твердишь? – нахмурился Сергей.

– Да, именно так…

– И что с Тото? Сильно её шурануло?

– Убита… На месте скончалась…

– Вот это номер! – Сергей замолчал, но отметил для себя, что не только не расстроился, но даже не удивился достаточно сильно. Сердце его не застучало учащённее, настроение не упало, голова не закружилась. Возможно, он чересчур устал. Возможно, он давно предчувствовал, что жизнь Татьяны оборвётся так внезапно и нелепо. – Слушай, дружок, а ты не хочешь прикатить ко мне? Посидим с тобой, выпьем чего-нибудь… К вечеру Романов подъедет. Ты с Романовым не знаком? Приезжай, я тебя познакомлю. Мы тебе любопытную историю расскажем. Я думаю, что он ещё кое-какие детали привезёт… Давай, дружок, я тебя жду. Натрескаемся допьяна. Знаешь, мне сейчас хочется как следует надраться. По-простому без закуски, одной лишь водкой… Приезжай, я тебя жду…

Лисицын положил трубку и снова уставился в потолок.

«Надо бы побелку сделать, грязный совсем потолок… Только на кой чёрт мне это нужно?..»

Опять в памяти возникло лицо Ларисы. Серое зимнее дыхание колыхало её длинные чёрные волосы, забрасывало их на белый женский лоб, на её застывшие глаза. Казалось, она смотрела на него и пыталась сказать что-то своим мёртвым взглядом. Она смотрела на него долго, целую вечность.

– Вот ведь чёрт… Прикипела она, что ли, ко мне? Или я к ней?

Он поднялся и сбросил второй башмак. Взглянув на часы, присвистнул, с изумлением обнаружив, что с момента его разговора с Артёмом прошло почти сорок минут. Значит, он на самом деле сильно устал. Он потерял счёт времени. Время сжалось до размеров неразличимой точки. Оно перестало существовать.

Он поспешил сбросить верхнюю одежду, сменил испачканные в грязи штаны на чистые джинсы и натянул на себя толстый свитер.

Когда пришёл Артём, Лисицын уже был готов к началу попойки: на столике сверкали три хрустальные рюмки, рассчитанные на пятьдесят граммов водки, а между ними красовались два блюдца с наваленными на них бутербродами (кособокие куски чёрного хлеба с ломтями обыкновенной «докторской» колбасы).