Возле большого самолета суетились механики, в последний раз проверяя машину. Воздух гудел от рева моторов, и мощная волна от работавшего пропеллера взметала пыль по сторонам.

Я поднялся по лесенке и положил на простой сосновый гроб цветы, которые прислал Насс. Потом я спустился вниз. Было уже больше восьми часов, и машина должна была взлететь через несколько минут. Вдалеке прогудел гудок, блеснул на солнце лак автомобиля, и в ворота въехала машина. Из нее вышел Першинг, сопровождаемый старшиной. Американец, всплеснув руками, бросился ко мне.

— Какой ужас! Неужели это правда? Бедный мальчик!

— Да! Война — суровая штука, — ответил я, глядя на часы.

До отлета оставалось еще минут пять, а коменданта все не было.

— Значит, обратно в Москву? — обращаясь к корреспондентам, спросил Першинг и тяжело вздохнул. — Бедный юноша… какая нелепая смерть. Я надеюсь, вы разрешите мне, господин полковник, пробыть здесь день-два, чтобы закончить очерки.

— Вам, мистер Бейли, придется ехать в штаб армии, — раздался позади меня голос.

Я оглянулся. Комендант стоял возле и холодным, спокойным взглядом смотрел на американца.

— Как вы сказали? — отступая назад, спросил Першинг.

— Я сказал — Бейли, могу добавить — капитан Уолтер Бейли.

Старшина и двое солдат шагнули из рядов и стали по бокам американца. Корреспонденты, раскрыв от изумления глаза, смотрели на нас.

— Я… арестован? Если это так, я протестую. Вы не имеете права…

— Зачем арестованы? Нет, просто вам следует ехать в штаб армии, где, собственно говоря, вы и должны быть. Зачем вам Шагарт? Тут скверный климат, господин Бейли, вам надо отправляться восвояси, туда, где для вас поздоровее воздух, — продолжал комендант. — Посадить его в полутонку! — приказал он. — Двух конвойных до штаба, чтобы в пути кто-нибудь не обидел дорогого гостя! Старшина Глебов, вам поручаю сдать этого господина лейтенанту Кравцову, который немедленно же отвезет его в штаб. Возьмите об этом расписку.

— Есть, отвезти и взять расписку, товарищ гвардии полковник! — выкрикнул старшина Глебов. — А ну, прошу в карету! — сказал он.

Двое солдат сели по бокам насупившегося Першинга.

Глебов снял шапку и быстро взбежал по лесенке в самолет. Через секунду он, все еще держа в руках ушанку, сошел вниз. Глаза его были строги, лицо грозно. Молча ненавидящим взором он посмотрел на американца.

— Постарайтесь, старшина, проделать это поскорее. Вы будете мне нужны сегодня, — сказал я.

— Есть, быть в готовности, товарищ гвардии подполковник! — сказал Глебов, усаживаясь рядом с шофером.

Полутонка ушла.