— И бабуся у нее глухая?
— Да, плохо слышит.
Бобренок вспомнил молодицу и то, что она чего–то недоговаривала. Однако зачем ей среди ночи скрытно пробираться в сарай? Если парашютист вышел из Филипповского леса, сразу бы шмыгнул в Параскину хату.
— Вы точно видели, что из сарая на рассвете вышел мужчина? — спросил Бобренок у Насти.
— Не слепая еще. И Параска — сразу назад, в село…
— Ладно, — махнул рукой майор, — спасибо. Только вот что: о нашем разговоре никому, чтоб Параска не узнала.
— Конечно! — зло блеснула глазами Настя, бросила лопату на плечо и зашагала, как заправский землекоп, широко, по–мужски.
— Не верьте, разнесет по селу, как сорока, — заметил Гавришкив. — Болтунья…
Майор поделился с ним своими соображениями: он не мог представить, зачем бегать женщине ночью в сарай, если лучшего места для встречи, как в собственной хате, найти трудно.
Председатель подумал и сказал:
— Все правильно, у этой Параски голова на плечах есть. Мы со Степаном — вон, видите, поехал, — показал пальцем на хромого, который в это время отгонял телегу в село, — возле Параскиной хаты засады устраиваем. Бандеры если придут, то с той стороны. Мы там и вертимся…
— И Параска не могла не знать этого?
— Конечно, глаза же есть… Да и не прятались мы от нее. Там за двором стог стоит, так мы в нем…
— В эту ночь сторожили?
— Нет.
Бобренок быстро прикинул: человек из леса наверняка не мог знать о засаде — шел в село и завернул к Параске, а та отправила чужака в сарай, потом и сама подалась туда. Майор переглянулся с Толкуновым. Правда, были случая, когда абвер забрасывал шпионов на заранее подготовленные явки, забрасывал иногда людей и из местных, которые могли бы использовать своих родных и знакомых. Спросил у председателя:
— А как она, Параска? Ничего за ней не водится?
Гавришкив пожал плечами:
— Не слыхал… хотя вот что… Я человек здесь новый, но дошло до меня: был у Параски парень… из окруженцев… А перед тем как наши пришли, исчез.
Это была хоть какая–то ниточка, за которую можно ухватиться, но майор, незаметно подмигнув Толкунову, отрезал: