— Обедали? — спросил комендант. — У нас неплохая столовая, и я дам указание…

— Спасибо, — поблагодарил Бобренок, хотя так захотелось горячего борща или каши, что даже под ложечкой засосало. — Спасибо, нет времени. Должны поездить по городу, может, что–нибудь и обнаружим.

Они ездили час и даже немного больше, на ходу съели бутерброды с салом. Конечно, бутерброды — это не горячий борщ, предложенный комендантом, хотя и не такая уж плохая еда.

В центре города «виллис» остановил патруль.

— Комендант просил немедленно прибыть. Нашли грузовик, — доложил старший наряда.

У комендатуры действительно стоял грузовик — в заднем борту не хватало двух досок. А в приемной коменданта обливался потом солдат в грязной, замасленной гимнастерке с такими же замасленными погонами. Он смотрел исподлобья и тревожно. Его можно было понять: кому приятно, если тебя задерживают, доставляют в комендатуру.

Комендант, очевидно, только что давал накачку низкорослому шоферу. Глаза коменданта еще горели благородным гневом и буквально источали презрение к никчемному, грязному и замызганному вояке, который только позорит гарнизон. Увидев Бобренка, комендант ткнул в солдата пальцем, словно предлагал всем полюбоваться им.

— Вот посмотрите, солдат Гончаренко. Мне стыдно за автобат, в котором он служит!

— Разрешите нам поговорить с Гончаренко.

Он оставил их наедине с шофером. Бобренок сам предложил солдату стул, тот не ожидал этого, отступил на шаг, но сразу повернулся боком и сел, настороженно глядя на офицеров. Стянул с головы пилотку, мял ее черными от масла пальцами — этот жест был таким домашним, что майор засмеялся и придвинул другой стул почти вплотную к шоферскому, уселся на него верхом, уткнув подбородок в спинку, и спросил:

— Вы посадили на развилке около Микулинцев двух офицеров?

Солдат попытался встать, но майор остановил его жестом.

— Да… — нерешительно ответил солдат.

— В какой части служите?

— Рядовой Гончаренко, шофер автобата.

— Они ждали на дороге?

— Как раз вышли из лесу. Старший лейтенант махнул рукой, и я затормозил. Разве нельзя?

— Можно, Гончаренко, нет здесь никакого криминала. Они оба сели в кузов?

— Я предложил старшому в кабину, но он не захотел.

— Где высадили их в городе?