— Ты нашел… ты?

— Ну, разумеется! Это так просто, что даже глупо… Воды не хватает нам, что ли?

— Нам и не выпить всей, — вздохнул Барнет.

— Ну! Озеро утолит нашу жажду, оно и прокормит нас! А прекрасная форель, о которой мы мечтали? Приманок хватит нам на несколько месяцев… Слава Богу! Мы спасены…

— Придется есть сырыми…

— Советую тебе быть благоразумнее… Ты собираешься умереть от голода, а я спасаю тебя одной гениальной идеей.

— Хитро, нечего сказать…

— Хитро-нехитро, а придумать надо было, ты же только одно твердишь мне: «Придется есть сырыми!»… Другой пришел бы в экстаз, целовал бы мои руки, восклицая: «Спасен! Слава Богу!», вот это дело. Нет, видите ли, форели надо ему еще уложить на постель из свежего масла, обложить их разными приправами, полить лимонным соком, по-поварски, да-с!.. Ты, Барнет, честное слово, внушаешь мне отвращение… и не будь ты моим другом…

— Полно, не сердись, я только констатировал факт.

— Так! Начинается спор.

— Нет! Нет! Сдаюсь, сознаюсь, что сказал глупость.

— Твое счастье! Не будем терять времени… Я чувствую уже пустоту в желудке… Что если мы займемся обедом?

— Лучше этого мы ничего не можем сделать.

И оба принялись хохотать, сами не зная над чем.

— Мы будем знамениты, Барнет! — воскликнул Барбассон. — Подумай только, мы будем жить за счет собственных средств в течение двух недель или месяца в этой ореховой скорлупе. Нас назовут «Робинзонами шлюпки». Ты будешь моим Пятницей, и в один прекрасный день я опишу нашу историю.

К провансальцу вернулась его обычная веселость, а вместе с ней и неистощимая шутливость. Барнет, не считавший обжорство одним из семи смертных грехов и не приходивший сначала в восторг от такой примитивной пищи, заразился, однако, веселостью своего товарища… Но разнообразные сюрпризы на этом не закончились, и этот день готовил им еще более ужасные и непредвиденные… Одному из двух — увы! — не суждено было на следующий день видеть восход солнца.

Друзья снова опустили свои удочки и, устремив взор на поплавок, с тревогой и нетерпением ждали, кому из них первому будет благоприятствовать судьба.

— Скажи, Барбассон, — заговорил Барнет спустя минуту, — что если не клюнет?

— Ты шутишь… приманки, приготовленные мной по всем правилам искусства… secundum arte!

— Если ты будешь говорить на провансальском наречии, я заговорю по-английски, и тогда…