— Брат Хамед болен… Не желает ли он, чтобы мы шли медленнее?

— О, это ничего, — отвечал падиал, — легкая лихорадка… Я прихватил ее в болотах Траванкора.

И все трое снова замолчали. Но падиал с радостью заметил, что руки проводников сжимали его слабее. Он заключил из этого, что подозрение их не только бесследно прошло, но что он предстанет перед тайным судилищем не в качестве обвиняемого.

После получаса ходьбы проводники остановились, и Дислад получил приглашение сесть в паланкин, куда вместе с ним вошли и его спутники. Когда дверь закрылась, ночному сторожу Биджапура показалось, что экипаж, в котором он находился, отделился от земли, и затем он больше ничего не чувствовал… ни малейшего признака какого-либо движения… Так прошло десять минут, и даже человек с необыкновенно развитыми органами чувств не в состоянии был бы сказать, сдвинулся ли паланкин с того места, где он находился, или нет. Вдруг Хамед почувствовал, что экипаж его снова стоит на земле; дверцы открылись, и ему приказали следовать за проводниками, которые подали ему руку, чтобы помочь сойти на землю. Все трое прошли несколько шагов вперед, и ночному сторожу показалось, что подняли портьеру, которая затем опустилась позади него. Далее он почувствовал, что находится в душной атмосфере, какая бывает, когда большая толпа людей собирается в плохо проветренной комнате с наглухо закрытыми окнами. Он ясно слышал шум, неопределенный и смутный, который всегда бывает при многочисленном собрании, даже если они хранят полное молчание.

Проводники сняли с него капюшон, и он увидел себя посреди огромного зала в присутствии четырехсот или пятисот членов общества Духов Вод, которое собрались со всех концов Индии; все они, кроме него одного, принадлежали к сословию жемедаров. Он вздохнул свободнее. Вместо того, чтобы привести на судилище, ему сделали, напротив, честь, разрешив присутствовать на собрании посвященных первой степени. Он тотчас же понял, что ему хотят поручить исполнение какой-нибудь очень важной задачи.

На возвышении сидели семь членов Тайного Совета (Совета Семи), президентом которого был брахматма, или верховный вождь. Все они были замаскированы, потому никто не должен был видеть их лиц. Этот запрет соблюдается так строго, что в тех случаях, когда маска нечаянно падает с лица одного из семи, остальные тотчас же набрасываются на него и душат его; затем на экстренном собрании выбирают его заместителя. Никто из входящих в состав «Семи», которым известны были все тайны общества, не имели права отказаться от своего места, и только смерть освобождала его от этого почетного, но опасного поста. Члены Тайного Совета казались бессмертными, потому что они сами пополняли свои ряды, и никто никогда не замечал, как один заменялся другим.