— Ну, наивный ты человек, ведь это вовсе не одно и то же. Прежде дело шло о его сыне, а не о нем самом, что вовсе не одно и то же как для одного, так и для другого его зятя; а затем, ни тот, ни другой из них не осмелился бы припрятать вексель. Кроме Фроле, который кричал бы об этом, как сумасшедший, если бы его арестовали, здесь пришлось бы считаться еще с владельцем этого фальшивого документа, которого нельзя было бы заставить молчать, как первого. Легко потушить дело среди чиновников, но когда в нем замешан буржуа, это уже дело совсем иного рода. Поверь мне, Гертлю! Поэтому будем наблюдать за моим братом и его родственником и охранять их, ибо у них нет никого, кроме нас, кто бы помешал им сложить свои головы на Рокетской площади.

— Постой, Люс, одна мысль!

— Слушаю.

— Что ты по возвращении скажешь своему патрону?

— Господину де Вержену?

— Да! Ведь мы все в том же положении, как и были при выходе из префектуры. То, что мы узнали, невозможно доверить ему!

— Ты прав; то, что мы знаем, существует только для нас, но я поклялся господину де Вержену, что он не уйдет со службы в префектуре, и должен сдержать свое слово.

— Есть ли еще какие причины, угрожающие его служебному положению?

— Нет, но и этого более чем достаточно! Ты знаешь нашу прессу и знаешь, как легко воспламеняется общественное мнение, патрон не ошибся на этот счет! Ты увидишь, какой эффект произведет сообщение о трех убийствах, совершенных в эту ночь, из которых одно даже в здании префектуры, и об исчезновении одного из судей, когда полиция должна будет признаться, что не смогла задержать ни одного из преступников. Прибавь еще к этому разглагольствования репортеров и нападки со стороны газет на Парижскую безопасность:[12]«Уже давно мы стараемся с той воздержанностью, в которой нам нельзя отказать, обратить внимание правительства на то скверное положение, которое сложилось в различных службах полицейской префектуры; события последних дней еще раз показывают, что мы были правы…» — и так далее, ты знаешь продолжение. Это будет один общий крик всего Парижа, и ты хочешь, чтобы полицейский префект устоял? Если к восьми часам утра нельзя будет послать во все газеты обобщение под заголовком «Убийцы в тюрьме», то министр внутренних дел, чтобы спасти свое собственное положение, даст отставку де Вержену, сказав ему: «То, что я теперь делаю, мой дорогой друг, не имеет никакого здравого смысла, но необходимо удовлетворить требование общественного мнения», — а новый префект, в свою очередь, не замедлит назначить нового начальника полиции безопасности, чтобы про него могли сказать: «Вот, наконец, настоящий префект; такой и нужен во главе полиции». Все это будет ужасно глупо и не подвинет дела розыска виновных, но это успокоит Жака Бонома,[13] который, ложась вечером спать, скажет своей жене: «Если эту полицию не почистить до поры до времени…»