Это народное веселье и пиршество, которые скромные труженики могут себе позволить лишь изредка, возбуждая сначала улыбку, вызывают затем и слезы у всякого человека, не совсем бессердечного, когда он подумает, что эти несчастные и обездоленные, если они хотят честно зарабатывать свой хлеб и поддерживать свою семью, могут пользоваться несколькими такими минутами беззаботности и отдыха лишь два-три раза в году.

Поль де Марсэ огляделся кругом, ища себе свободный утолок, где он мог бы поместиться; все было занято, и он хотел уже было повернуть назад, как чей-то грубый голос вскричал:

— Ну-ка, детки, потеснитесь немного и дайте местечко этому господину.

Поль де Марсэ обернулся на шум отодвигаемых тарелок, поблагодарил, грациозно раскланявшись, и, заняв только что предложенное ему место в конце стола, попросил все необходимое, чтобы приготовить чашку чая, что он непременно хотел сделать сам. Хозяин ресторана, увидев вошедшего молодого человека, аристократа, изящно одетого, поспешил тотчас же сам, чтобы ему услужить; что касается присутствующих, особенно женщин, то все смотрели на него с тем наивным любопытством, которое простой народ выказывает в подобных случаях к людям, превосходство которых он инстинктивно чувствует.

Поль де Марсэ действительно был один из самых красивых и элегантных молодых людей Парижа; стройный, немного выше среднего роста, полный здоровья и сил, он унаследовал от матери редкую красоту, которая не переставала привлекать внимание женщин. Поль знал об этом, но это нисколько не возбуждало его тщеславие, так как, в сущности, он не был пустым человеком или фатом, хотя благодаря своему воспитанию и не отличался устойчивостью своих принципов.

Присутствие его внесло сначала если не замешательство, то, во всяком случае, некоторую натянутость, которая на несколько мгновений спугнула общее веселье, так его привлекавшее. Но когда увидели, что он ласкает детей, позвал пирожника, у которого забрал всю его походную лавку, чтобы угостить ребятишек, то все решили, что это вполне порядочный молодой человек; когда же он бросил торговцу двадцатифранковую монету и отказался от сдачи, то заслужил всеобщую похвалу, которая, хоть и была высказана негромко, но все-таки дошла до него — лед растаял.

Некоторые предположили, что это должен быть, по крайней мере, клерк у нотариуса, если только не начальник одного из отделений большого магазина Лувр. Поль де Марсэ не мог удержаться от улыбки, услышав эти забавные предположения, но, как тактичный человек, не стал выводить из заблуждения этих простодушных людей. Впрочем, подобное предположение служило на пользу тем еще неопределенным проектам, которые он обдумывал уже несколько минут, и потому он не стал никого разубеждать.