— Конечно, понял, и поверь мне, на этот раз я не паду духом.

— Прекрасно, — отозвался Ланжале, — посмотрим, на что ты способен…

Тем временем акула приблизилась к ним уже на расстояние каких-нибудь пятидесяти метров. Парижанин проворно сбросил с себя свой спасательный пояс, который и оставил тут же на воде подле себя, уверенный в том, что найдет его, если предстоящая схватка окончится благополучно для него; затем, схватив доску, оперся на нее грудью, выставив вперед ее заостренный конец и в то же время заслонив собой Гроляра.

Акула, как известно, хватает все что попало, а потому нашим приятелям нечего было опасаться, что чудовище разгадает заготовленную для него западню и не схватит доски.

Подплыв к доске, которую Ланжале тихонько пошевеливал в воде, чтобы хищница приняла ее за живое существо, акула замедлила свое движение, как это обыкновенно делает рыба, подходя к приманке, и затем плавно перевернулась, как всегда, на бок, чтобы удобнее схватить свою жертву. Потом, рассчитав свои силы, с налета схватила доску, острие которой Ланжале ловким движением глубоко засунул ей в глотку. Чудовище, думая, что схватило свою жертву, поспешно сжало челюсти, но не могло перекусить толстой судовой доски, ставшей еще более плотной вследствие того, что за это время пропиталась водой.

— Теперь очередь за тобой! — крикнул вполголоса Ланжале своему товарищу.

Гроляр решительно ухватился за доску и стал напирать на нее изо всей силы, а чтобы тяжелая доска не выскочила как-нибудь у него из руки, он поспешно обмотал ее раз пять-шесть канатом, что был у него вокруг пояса и за который его во все время бури удерживал Ланжале. Но вдруг произошло нечто неожиданное: в тот момент, когда Парижанин кинулся на акулу с большим ножом в руке, последняя сильным рывком погрузилась в воду, увлекая за собой и доску, и привязанного к ней Гроляра, который, совершенно потеряв голову, не догадался даже отвязать канат от своего пояса.

Быстрее молнии Ланжале нырнул и, соперничая в проворстве с акулой, пытался распороть ей брюхо; но в своей родной стихии акула уходила так быстро, что Гроляр неминуемо должен был бы погибнуть, если бы его громадный спасательный пояс не оказывал сопротивления, замедляя ход акулы.

Однако только благодаря невероятным усилиям, отважному французу удалось наконец настигнуть потерявшего в воде сознание сыщика, сильным ударом ножа перерезать канат, привязывавший несчастного к доске, и почти сверхчеловеческим напряжением мускулов вынырнуть на поверхность совершенно обессиленным, задыхающимся и истощенным.