— Как ужаснется герцог, когда вернется домой!

— Его можно предупредить и тем смягчить удар. Вдобавок его может утешить надежда на скорую месть, так как у меня есть карта Безымянного острова, которую я вам передам. Дворецкого своего я послал за одним пропойцей, бывшим капитаном, приезжавшим на остров не один раз. Этот человек соглашается нам помочь, причем ставит два условия: во-первых, чтобы ему было уплачено за труды двадцать пять тысяч фунтов стерлингов, а во-вторых, чтобы Пеггаму не давали пощады ни в коем случае.

— Можете смело соглашаться на эти условия от нашего имени.

— Я и согласился, зная заранее, что вы не отвергнете их Что же касается способа предупредить герцога, то я уже придумал вполне подходящий. Стоит только нанять быстроходный корабль — их много в Лондоне — и пуститься в погоню за розольфской эскадрой, которая, разумеется, будет идти тише одного судна, так как три корабля ее должны сообразоваться друг с другом, а это всегда замедляет ход.

В эту минуту вошел дворецкий Эдуарда Перси и доложил, что человек, за которым его посылали, пришел и дожидается.

Этого человека пригласили в салон. Он оказался некем иным, как достопочтенным Бобом Тернепсом, которого читатели, без сомнения, помнят еще по таверне «Висельник».

— Нам нужно будет выехать сегодня же вечером, — заявил ему Перси.

— Я совершенно готов.

— Подыскать корабль мы поручаем тебе и вполне на тебя полагаемся. Помни, что нам нужно судно самое быстроходное, потому что герцог Норландский выехал вчера, а мы должны его непременно догнать.

* * *

Солнце закатилось, когда эскадра герцога бросила якорь у входа в фиорд. Ветер совершенно упал, и розольфцы, при всем своем нетерпении поскорее достичь Розольфсе, должны были остановиться и ждать, когда снова поднимется хотя бы самый маленький ветерок.

Коллингвуд и Надод были заперты на корабле «Олаф» в просторной каюте, откуда не было ни малейшей возможности убежать. Стерегли их зорко. Раза два они через Грундвига заявляли герцогу, что желали бы с ним поговорить, но он всякий раз упорно отказывался. Вечером в день прибытия эскадры в фиорд они возобновили попытку, но опять безуспешно. Впрочем, Фредерик Бьёрн послал к ним Грундвига спросить, что им нужно. На это они ответили, что согласны говорить только с самим герцогом.

Герцог, конечно, согласился и пошел в каюту узников.

— Я пришел, — сказал он сухо, — но если вы рассчитываете обратиться к моему милосердию, то вы ошиблись. Предупреждаю вас.

— У нас этого и в мыслях не было, господин герцог, — ответил Коллингвуд. — Со своей стороны я бы счел унижением обращаться к милосердию пирата, которого я едва не вздернул на виселицу.