— Мне очень не нравится присутствие здесь Хопкинсона…

Миссис Ребус и Хопкинсон сошлись и стали у перил так, будто судьба их наконец свела. Эсфирь улыбалась чайкам. Хопкинсон поднес к глазам бинокль, рука его дрожала. Ливеровский перестал дышать, следя за этой встречей главных персонажей…

— Алле хоп, — хрустально-птичьим голосом произнесла миссис Ребус, бросая крошку хлеба чайкам. Ливеровский заметил, что из окна салона по пояс высовывается Гусев, также весьма заинтересованный встречей. Ливеровский подскользнул к нему:

— Будьте столь любезны, передайте карточку завтрака.

— А я уже кончаю.

— По рюмочке пропустим?

— Уговор.

— Есть.

— Ничего не подсыпать в рюмку.

— Товарищ дорогой! — Ливеровский весь удивился. — Вы невозможно информированы об иностранцах. Мы же прежде всего культурны. Подсыпать яду в рюмки… Бульварщина!.. Где вы этого начитались?

Он заскочил в салон и сел у окна напротив Гусева.

— Алле хоп! — Эсфирь кидала крошки птицам. — Кроме этих птиц, вам что-нибудь нравится здесь? Что? (Негр перекатил к ней глаза, губы его сжались резиновыми складками.) Вы говорите по-английски? — Она чуть сдвинула брови. — Что?

— Многого здесь я еще не понимаю, миссис, но я хочу любить эту страну. И я полюблю эту необыкновенную страну.

— Мне нравится ваш ответ, — она подняла брови и задумчиво: — Так должен ответить хороший человек… Алле хоп! (Бросила крошку птицам.) А я дурной человек. Я — злая…

Негр положил руки на перила, шея его понемногу уходила в плечи. Не знал, что ответить. Это ей, видимо, понравилось:

— Странно, что привело вас в Советскую Россию? Мой вопрос несколько профессиональный: я журналистка. Вы можете называть меня Эсфирь. (Он торопливо, неловко поклонился.) По собственному желанию сюда не приезжают. Сюда спасаются от беды. Это страна голодных мечтателей. Я приглядываюсь к лицам… (Жалобно.) О… Они свирепы, бесчеловечны, эти варварские лица безумцев… Здесь едят человеческое мясо и социализируют женщин…

— Неправда! — резко сказал негр. Тогда она ответила так, будто коснулась его сострадательной рукой:

— Я бы хотела верить вместе с вами…

Он изумленно повернулся. Ее улыбка была нежна и невинна. Теплый ветер растрепал ее шелковистые волосы. Хопкинсон несколько подался назад:

— Миссис Эсфирь, я не понимаю — почему именно меня вы избрали собеседником? Мне это тяжело.