— И — ошиблись. Они разбирают одну рукопись. Хопкинсон написал ее так, чтобы никто не понял, — шибром. Но слушайте — это государственный секрет! Обещайте — никому…

— Хорошо, — Ливеровский придвинулся, раздув ноздри. — При одном условии (свинцово глядит ей в глаза, Шура раскрыла рот).

— Чего?

— Приходите в мою каюту…

Шура слабо толкнула его ладонью:

— Что же это такое… Ой!

Споткнувшись, пошла на корму. Увидала профессора, опять открыла рот:

— Ой!

— Ты уже встала, собака? — Профессор слегка загородил собой Зинаиду. — Мы проезжаем довольно красивыми местами. (Заметив, что Шура уставилась на Зину, нахмурился.) Не присоединишься ли к нам?

— Что это за девочка? — уязвленно спросила Шура.

Профессор строго кашлянул:

— Гм… Эта девочка — дочь…

— Чья, интересно?

— Гм… Моя… (И — строго глядя на головастую чайку.) Так вот, Зина, предложение…

У Шуры все личико стало, как у высунувшейся мыши:

— Ты с ума сошел, Валерьян! Где ты подобрал девчонку?

— …предложение, — тверже повторил профессор, — пройти на носовую часть парохода…

Он повернулся. Ливеровский любезно приподнимал шляпу:

— Доброе утро, профессор, я уже имел счастье познакомиться с вашей супругой… Иосиф Ливеровский, вицеконсул республики Мигуэлла-де-ля-Перца…

— Очень приятно, — сказал профессор, — вы попали в довольно неподходящую минуту… Вопросы агрикультуры, которые вас несомненно интересуют, несколько заслонены от меня беспорядком в личной жизни… Но я надеюсь быстро разобраться… (Поклонился.) До свиданья…