СИГНАЛ ТРЕВОГИ

СИГНАЛ ТРЕВОГИ

Поскрипывает снег под окованными полозьями саней. Аргента видит узкую, худущую спину мальчишки-возницы. А справа и слева от саней идут солдаты в шинелях ядовито-зеленого цвета.

Гитлеровцы о чем-то негромко переговариваются. Потом по их приказанию один из полицаев подсаживается в сани. Аргента вздрагивает, — сейчас ее опять будут допрашивать и бить.

— Фамилия? Имя?

— Лена Павлова.

— Врешь! Ты радистка Аргента Хемеляйнен.

Полицай резко поднес к ее лицу руку. На ладони лежал крохотный конденсатор.

Аргента вспомнила: запасные детали для рации она положила в карман гимнастерки перед посадкой в самолет. Значит, гитлеровцы нашли их во время обыска.

Аргента отрицательно покачала головой:

— Я не радистка.

Первый удар пришелся по лицу. Девушка стиснула зубы и уставилась глазами в небо, забитое серыми тучами…

Аргента не сомневалась, что теперь все кончено и этот день — 15 марта 1943 года — последний в ее жизни. И еще думала о том, что он с самого начала был неудачным.

Их группу в составе семи человек ночью выбросили с самолетов. Они приземлились недалеко от хутора Сопотно. Парашют Аргенты зацепился куполом за дерево, и она долго висела над землей, прежде чем освободилась от лямок. Потом вместе с товарищами всю ночь разыскивала грузы, выброшенные для них и партизанской бригады.

Командир спецгруппы Михеев тревожился: что-то долго нет партизан. Откуда он мог знать о том, что накануне фашисты оттеснили их из этого района. А утром группу окружили каратели.

Бой был неожиданный и короткий. Погибли Драбкин и Редькин. Уйти удалось лишь Михееву, Ступакову и Мошкову. Аргента, как только заметила гитлеровцев, бросилась спасать рацию, но что-то сильно толкнуло ее в плечо. На какую-то секунду она увидела, как зашатались деревья, мелькнул кусочек сумрачного неба, затем черная поволока застлала ей глаза…

Сани остановились в заброшенном хуторе. Аргенту внесли в избу и бросили в угол на пол. Потом возле нее поставили радиостанцию. Вскоре в помещение вошел старший из карателей. Из разговора часовых радистка знала: фамилия его Гундлах. Чисто по-русски он сказал:

— Ты будешь работать на радиостанции. Если хочешь жить, передашь своим то, что прикажем, откажешься — тебя повесят. — Гундлах криво усмехнулся: — Вы, русские, очень любите березы. На одной из них тебя и вздернут. Думай десять минут.

И она думала. Нет. Не об угрозе фашиста, а о своем последнем разговоре с начальником отдела связи Ленинградского штаба партизанского движения Шатуновым. Он был против включения Хемеляйнен в группу. Советовал ей: «Оставайтесь при штабе. Здесь тоже работа важная и нужная. А там придется жить под открытым небом, по болотам ползать, смерть будет подкарауливать на каждому шагу. Все это не для семнадцатилетней девушки. Подумайте!»