— Пошли.

Обстоятельно побеседовал с Тарасовым деревенский старожил, документы посмотрел, успокоил летчика:

— Раз наш сокол, то летать будешь. Троих «докторов» к тебе прикрепим. Одного ты знаешь — хозяйка твоя. Вторым будет Полина Коваленкова, а третьим — Александра Поднебесная, дочка моя. Вылечат…

Говоря так, Ларионов имел в виду, что в доме дочери длительное время размещался партизанский госпиталь, в котором почти постоянно находилось на излечении больше десятка человек. Вместе с фельдшером Варей Воронковой трое названных женщин ухаживали за ранеными. А когда Воронкова уходила с отрядом на боевое задание, Поднебесная оставалась за нее.

Лежал Тарасов в доме Ольги Михайловны. Дежурили около него попеременно. У Александры Филатовны был грудной ребенок. Вот и решили «доктора» промывать глаза своего подопечного, воспалившиеся от попавшего в них бензина, грудным молоком. Помогло.

Шли дни. И нога стала поправляться. Алексей уже мог слегка ступать на нее. И тут было чуть беда не случилась. В деревню неожиданно нагрянули фашистские фуражиры. Выручили вездесущие мальчишки. Предупредили Ольгу Михайловну:

— Тетя Оля, фашисты едут!

— Скорее, Леша, под пол, — не растерялась Коваленкова.

Алексей быстро надел на себя поданное хозяйкой пальто и осторожно спустился в люк. На полу стоял мешок с картошкой. Ольга Михайловна высыпала его поверх люка. Еле успела она это сделать, как в дом вошли два гитлеровца.

— О-о, матка, картошка. Гут, гут, тавай картошка.

Ольга Михайловна набрала ведро и высыпала солдатам в мешок.

Гитлеровец показал еще один палец. Коваленкова набрала еще и еще.

Под полом Алексей лежал до вечера.

Прошло около двух недель. Летчик поправлялся, быстро набирался сил. Как-то вечером зашел Филат Андреевич. Принес с собою пару советских листовок и газету, которые получил от партизан. Расспросив про здоровье, сказал:

— Ну вот что, Лексей, придется тебе менять место жительства. По имеющимся сведениям, фашисты начинают большую карательную экспедицию против партизан. В Замошенье тоже пожалуют. Соорудил я тебе убежище, что сам черт не найдет, а не то что каратели. Уходить надо немедля.

— Спасибо, Филат Андреевич, — только и сказал Тарасов, крепко пожав руку Ларионову.

Женщины собрали в узелок продукты, налили флягу ключевой воды. И мужчины вышли из дома. Прислушались. Стояла мертвая тишина. Не спеша зашагали к лесу.

Филат Андреевич хорошо знал окрест любую лесную тропинку. Сначала шли по сухому перелеску, потом преодолели топучее болотце и оказались на небольшом островке.

— Ну вот и прибыли, — сказал проводник.