— Вы уверены, что вам больше нечего добавить? Не предшествовало ли кораблекрушению что-то еще, какой-нибудь несчастный случай, который мог подействовать на вас? Скажите откровенно, друг мой. От вашей правдивости и памяти зависит, возможно, ваше скорейшее выздоровление или, по крайней мере, значительное улучшение.

— Доктор! Я неизлечим?

— Я не говорю этого, напротив, — ответил Роже, уверенный, между тем, что цианоз не поддается лечению. — Но, повторяю, любые подробности имеют значение. Кораблекрушение могло произвести на вас сильное впечатление. Ведь катастрофа произошла не вдруг. Так не бывает. У вас было время сориентироваться в обстановке, подумать о спасении…

— Доктор, вам, французу, соотечественнику, я могу открыться. Вы мне симпатичны, и я убежден, что профессиональная тайна — закон для вас.

— Я слушаю!

— Только, пожалуйста, отошлите студентов. Я хочу говорить с вами наедине.

Профессор попросил своих учеников покинуть палату.

— Итак, мы одни. Можете говорить без опасений. Все останется между нами.

— Доктор, — с трудом начал больной, — в тот момент, когда корабль стал погружаться в воду, мою шею сдавливала веревка. Я был повешен.

— Так вот в чем дело! Вот о чем надо было сказать сразу! Главная причина!.. Повешение! Я не спрашиваю, кто, как и при каких обстоятельствах повесил вас. Ваш секрет меня не касается.

— Доктор! Если у вас есть время, выслушайте меня. Я расскажу обо всем. Моя история должна вас заинтересовать.

Феликсу необходимо было поделиться с кем-нибудь, поведать о том кошмаре, который он пережил начиная с потери «Дорады» и до сегодняшнего дня.

Роже слушал, не произнося ни слова и не уставая удивляться необыкновенным приключениям Обертена. Взгляд его выражал неподдельный интерес и живую симпатию.

— Такова, — заключил рассказчик, — истинная правда. Предоставляю вам судить, кто прав: англичане или я.

— Всецело верю вам, дорогой мой земляк, — отвечал ученый, энергично пожимая руку Синему человеку, — и постараюсь, чем смогу, быть вам полезным. Я пользуюсь здесь авторитетом и некоторым влиянием в официальных кругах и попытаюсь похлопотать за вас. Буду бороться изо всех сил, и, надеюсь, мы добьемся успеха. Не беспокойтесь! Избегайте любых волнений — это рекомендация врача. Полагаю, что все будет хорошо.

— Ах! Доктор, как мне благодарить вас за эти добрые слова, за участие и симпатию?

— Оставьте! Это так естественно. Вы больны… Вы — француз… Этого достаточно. А сейчас я пропишу вам успокаивающее. Повторяю: никаких волнений, они губительны для вашего здоровья. Пока вы рассказывали свою историю, цианоз достигал такой степени, что вы становились почти черным.