Нил Дубень, по разделительной системе Мидюшко, относился к категории славных парней. Услышав, как его зовут, Прохор Савватеевич насмешливо побренчал словами:

— Значит, Нил? Нил, где живет крокодил? Водятся крокодилы?

— Никак нет, мы их выжариваем! — подтянул брюхо казак.

— Это хорошо, когда нет вошей. Но я не про них, я про нильских рептилий.

Чистое, красивое лицо парня выражало первоклассную тупость. «Нил-Крокодил. Пресмыкающееся. Чем не лакей!» — заключил Мидюшко и взял Дубеня в ординарцы.

Проницательный Прохор Савватеевич на этот раз несколько заблуждался. Нил Дубень, имея за плечами десятилетку, знал не только о знаменитой реке и о рептилиях, но и еще кое-что.

Обмундирование начальника Дубень выколотил добротно, даже прошелся по нему горячим утюгом. Побрившись, Мидюшко позвал Нила:

— Пойдешь со мной, мой верный нукер.

Парень даже не заикнулся: куда, зачем, надолго ли. Сдернул с гвоздя автомат, проверил набивку магазина, поклацал затвором и уставился собачьими глазами на хозяина. Мидюшко было приятно. Разъяснил:

— Будешь охранять маслозавод. Найди укрытие — и бди в оба. Всякого, кто вздумает туда проникнуть, задерживай и вызывай караульного начальника. Караульным начальником буду я. Все понятно?

— А если не будут подчиняться?

— Это у часового на что? — показал Мидюшко на автомат.

— Тогда понятно.

Громко, конечно, — маслозавод. Но так проведено по документам районной управы и потому иначе это заведение в Шляговке не называли. Вообще же оно — обыкновенная крестьянская хата. В горнице — жилье владелицы предприятия Ефросиньи Синчук, здесь же кровать ее помощницы девчушки Пани Лебеденко, на кухне два сепаратора и маслобойка. Днями их крутят женщины из общины за ведро обрата, из которого делают дома тощий творог. Маслобойка хлюпает ночами. Этот механизм живет за счет мускульной силы Пани Лебеденко и самой хозяйки, снявшей предприятие в аренду на два года.

Претензий к Ефросинье Синчук не было. Загляни в замасленную, обтрепанную школьную тетрадку, журнал учета, все в ажуре, все — тютелька в тютельку: получено молока столько-то, выход концентрата (сливок) столько-то, жирность такая-то. Соответственно жирности концентрата — количество окончательного продукта — масла. А то, что Фросины механизмы работали с двойной нагрузкой, перерабатывая неучтенное молоко, об этом мало кто знал.

В понятии Мидюшко деревенские женщины — это средоточие всякой скверны. И грязны-то они, и сморкаются в подол нижней рубахи, и спят с клопами. Фрося Синчук — исключение. Ей двадцать два года. Недурна. Чистюля. Разборчивый Мидюшко, любезничая, интересовался: не из тех ли сливок она сбита, что сепаратор выдает? Фрося не дичилась, улыбалась шуткам, но держала ухажера на почтительном расстоянии.