Глаза Загайнова одобрительно улыбались.

— Как же с официальным ответом?

— Неужели из частного разговора деловая бумага родится? — удивился Дальнов и, подумав, махнул рукой: — Пусть пишет, ответим чем-нибудь. Вроде: «Партком разобрался, приняты соответствующие меры».

— Правдиво до безобразия, — засмеялся Загайнов.

— Но ведь так? — нажал Павел Никифорович. — Поговорили с тобой, разобрались… Соответственно выясненному и меры примем.

— Новоселов член партии?

— В институте еще вступил, — ответил Дальнов и спросил: — К Анатолию Васильевичу ты с этим письмом ходил?

Загайнов укоризненно посмотрел на Павла Никифоровича:

— С письмами фронтовых друзей к начальству не ходят. Генерал — член парткома. Об очередном собрании говорили.

40

40

Ни Молотовский, ни другие военкоматы ничего существенного в ход оперативных поисков не внесли. Действительно, 162-я стрелковая дивизия формировалась на Урале. Призывников-уральцев было не так уж много. Костяк личного состава образовали запасные части, дислоцировавшиеся в Удмуртской АССР и в областях, прилегающих к Молотовской. Списочный состав этих частей военным комиссариатам неизвестен. Выявлено 87 человек, которые прошли через призывные пункты и осенью 1941 года в составе 162-й сражались под Вязьмой. Почти все они из стрелковых полков и, как не без основания думал Дальнов, едва ли могли знать рядовой и сержантский состав отдельного противотанкового дивизиона. Давать задания местным органам КГБ на опрос этих лиц пока воздержался. Смутная, но все же надежда была на одного человека из этой группы. В июле 1944 года он вернулся в ряды Красной Армии из партизанского отряда на Гомельщине. Воевал в Польше, Восточной Пруссии, в самом Берлине. Демобилизовался в звании старшего лейтенанта. Военно-врачебной комиссией признан «негодным к службе в мирное время и ограниченно годным второй степени в военное время». В начале Отечественной этот человек, по некоторым данным, командовал орудийным расчетом в 527-м отдельном противотанковом дивизионе. Фамилия его Смирнов, звать — Леонид Герасимович. Паспортная служба милиции дала справку, что в 1946 году Смирнов выехал в Гомель на постоянное место жительство.

Не поручить ли перспективного свидетеля Новоселову? От Минска до Гомеля не так уж далеко. Окажись, что Смирнов и Алтынов общались в каких-то пределах, допрос сподручнее вести человеку, который сам занимается расследованием и в подробностях знаком с делом. Если со Смирновым — пустой номер, тогда можно потревожить и других из восьмидесяти семи, служивших в Уральской дивизии.