— Да, действительно. Знаете что, не будем торопиться, — рассудил отец, — а подумаем лучше, какое еще слово можно составить из букв L, P, U. Pulce? Нет, не подходит. Оно означает «блоха».

— А если opulenza? — предположила мама. — «Богатство» — это же синоним сокровища. И потом еще это… как его…

— Opusculum по-латыни, — пояснила я. — То есть небольшое литературное произведение. А мы знаем, что Антонио был очень образованным. И opulus, что значит «клен»… гм-м… opuncuolo — какая-то птица. Но во всех этих словах много букв.

— А может, это акроним, — вставил Марко.

— Или акростих, — сказал отец.

— Или анаграмма, — кивнула Иоланда.

— Каламбур! — воскликнула мама.

— Аббревиатура, — придумала я.

— Омоним, — снова проявил инициативу Марко.

Мама рассматривала два блестящих золотых медальона и вдруг подняла голову.

— Чего здесь не хватает?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мануэль.

— Чего-то не хватает, только не пойму, чего именно, — сказала она. — Какого-то специфического шума… такого, понимаешь, постоянного раздраженного ворчания, что ли…

— Ворчания?

— Ну да. Обычно в таких ситуациях всегда слышно какое-то непрерывное ворчание и бормотание…

— Ты про Эрика! — расстроившись, догадалась я.

Мама, опустив подбородок, устремила на него пронзительный взгляд.

— Ты права. Дело именно в нем. Господи милостивый! Наш Эрик молчит, ничегошеньки не говорит!

Все время, пока мы сидели за столом, Эрик, храня молчание, с угнетенным видом заключенного сосредоточенно рассматривал свой бокал, не прикасаясь к нему.

— Эй, парень, что с тобой? — спросил Мануэль.