— Раскупорим его без проблем… — развязно откликнулся Бонне, чья ловкость «медвежатника» пользовалась широкой славой. — Но они наверняка запихнули свою кубышку в какую-нибудь дыру, черта с два ее найдешь…

— Мы ничего не найдем в старом чулке… — с глупым видом брякнул Тенги, грубый бретонец, убивший когда-то свою тетку подставкой для дров, чтобы украсть ее сбережения, которые она хранила в чулке в соломенном матрасе.

Столь «утонченные» шутки высоко ценились на каторге, чьи обитатели любили живописать свои «подвиги». Однако юмор на Бенуа не подействовал.

— Этот ловкач был не один. Они здесь гуляли все вместе, а потом кокнули его исподтишка. Акомбака, из какого племени этот мертвый индеец?

— Арамишо, — глухо ответил вождь.

— Ты его знаешь?

— Да.

— Кто его отец?

— Большой вождь. Он умер. Жена молодого индейца…

— А!.. Так у него есть жена…

— Да, дочь Панаолина… великого пиэй. — Акомбака понизил голос до шепота.

— Известно ли тебе, почему он покрыт этой желтой пылью?

Объятый страхом краснокожий сумел только отрицательно качнуть головой.

— Ничего не вытянешь из этих скотов, — сказал компаньонам раздосадованный Бенуа. — Будем искать сами. Одно несомненно: хотя желтая пудра ничего не значит, но золото здесь водится наверняка. Держу пари, что эти червяки-индейцы убежали, завидев нас, и предварительно убили своего, чтобы отомстить за наш приход. Матье, дай-ка еще по нескольку капель этим трусам, чтобы вернуть им сердце из пяток. Ну, мои овечки, хлебните для бодрости…

Повеселевшие от водки индейцы нетвердой походкой побрели за авантюристами, которые смело углубились в боковые ответвления пещеры.

Шум подземной реки усиливался, и четверо белых продвигались с большой осторожностью, опасаясь провалиться в какую-нибудь яму. Однако это не помешало Бенуа споткнуться обо что-то твердое и пребольно растянуться, разразившись потоком грубой брани.

— Или мне померещилось… — бурчал он, поднимаясь и отряхиваясь от пыли. Позолоченная борода преобразила его облик. — Да здесь же настоящие булыжники!

— …Булыжники… — ругнулся Бонне. — Я предпочел бы пойти на приступ баррикады из булыжников, чем шляться по таким «мостовым»… Стоп! Гляди-ка! — Голос его чудодейственно изменился и громко зазвенел. — Да гляди же ты!

И Бонне дрожащими пальцами поднял тяжелый кусок металла неправильной формы, в котором странно отражалось пламя факелов.

— Золото! На этот раз точно золото! Не правда ли, Бенуа? Скажи!