— После доешь… Трошки охолонь… Нельзя тебе сразу столько…

Он хорошо помнил это чувство отсутствия насыщения, особенно после «шизо», когда жрешь, жрешь все подряд, кидаешь в жадную, ненасытную топку, лопату за лопатой, а есть все равно хочется… Помнил он, как потом скручиваются кишки в один раздираемый от боли ком… Поэтому хоть и жалко ему было кореша с его худыми, впалыми щеками и мутным, разуверившимся взглядом. Но жалея его, «хавку» все-таки забрал.

Уже во время еды, Рысака позвали к телефону. Звонил Байкал… Ему уже сообщили радостную новость и он звонил поздравить Рысака с возвращением… Да проявить обычную бдительность.

Для Колюни, в настоящий момент это было не важно. Важным являлось то, что он его помнит и о нем беспокоиться.

Сейчас, об этом шепнул, делая большие глаза все тот же Финкарь, Байкал — этот авторитетный вор, был избран «сходняком» смотрящим за всеми территориями за границами России. По-старому, считай, генерал-губернатор заморских земель.

Ну, что говорить? «Генерал-губернатор» отнесся к Колюне благосклонно. Губу не оттопыривал, пальцы не веерил, поговорил душевно. Пообещал новые, чистые «ксивы» и решение всех навалившихся проблем. После того, как выслушал сбивчивые небылицы Колюни о всех бедах, что с ним случились после его прибытия сюда. Байкал сказал пару слов Финкарю. Тот только кивал головой, как будто тот, мог видеть его молчаливое согласие. «Сделаем… Все сделаем… Будь спок… Член на отрез…» — повторял он, убеждая и успокаивая Байкала.

После состоявшегося разговора со смотрящим к Колюне стали относиться великолепно. Однако фальши было много и в улыбках и в «чего изволите?». Получил подъемные — двадцать тысяч «баксов». Приоделся. Справил добротную обувку. И… Отъедался, отсыпался…

* * *

Конечно, проверять его стали сходу. И правильно сделали. А то не было, не было человека и вдруг, здрасте-пожалуйста. Такой-сякой, прибыл для прохождения дальнейшей воровской службы. Что ты делал, где кантовался? С кем пайку половинил? Давай… Делись со своими корешами.

— Поделился?